Маму окружали приятели, поклонники — кто побогаче, кто победнее. Много говорили дома о некоем Лео Ройсе, роскошном человеке американского происхождения, видимо, дипломате. У Роднуши, поняла Валя, закрутился с этим Лео бурный роман. Потом он куда-то пропал, и связь с иностранцем никаких пагубных последствий для семьи, слава Богу, не имела.
Зато, пока иностранец не исчез, магазины, освещенные фонариками, обернутыми в бронзовые листья, украшенные смешными гипсовыми фигурками толстопузых малышей с факелами, добродушно встречали маленькую Вальку. Вкуснющее печенье, продаваемое здесь, никак не походило по вкусу на любимую деревенскую макуху.
Другая жизнь, другая. И самое изумительное, что Валентина увидела в Москве, — диковинные автомобили, которые с бешеной скоростью сновали между испуганными лошадьми. Другая реальность неслась навстречу, и расстояние уже сокращалось. Необычная жизнь ждала ее впереди.
Но все же главные впечатления провинциальной девочки связаны с театром.
Театральная жизнь в Москве кипит. Разговоры, споры вокруг сценической эстетики Всеволода Мейерхольда. Новая техника — биомеханика. Мастер явил миру златовласую Стеллу — новую женщину Мусю Бабанову. Все новое, новое, новое.
Валя знала, что мама — актриса. Но что это такое — не понимала.
Впервые попав в театр, сначала растерялась — что за место такое странное? В зале кого только нет: и нарядные дамы, и господа в причудливых белых туфельках на мягком ходу, и простые мужики в грубых вонючих сапогах. И никто никого не знает. Зачем собрались? Но вот открылся занавес... и она повела себя как самая настоящая деревенская недотепа!
Шел спектакль «Бабьи сплетни» Карло Гольдони. Мама играла роль прачки. Вальку сразу оглушили музыка, пение, искрометные, как украинские частушки, женские перебранки. Она, конечно, ничего ни в разговорах, ни в сплетении интриг не понимала. И среди шумных баб — болтливых итальянок — свою мать не узнавала. Но вот взвились пестрые юбки, белые переднички, бабы пустились в пляс, и Валька неожиданно узнала: лучшая, отчаянная, бешеная плясунья — ее Роднуша!
Приподнялась:
— Мамо?
На нее тут же зашикали.
Тогда она вскочила на стул и закричала во всю глотку:
— Це ж моя мамо! Дывитесь! Це ж моя мамо!
Тетки, Наталья и Маша, тут же схватили ее и поволокли из зала.
Она все никак не могла уразуметь: разве не самое важное — немедленно сообщить всем собравшимся в зале незнакомым людям, что Роднуша на сцене!
Привели рыдающую скандалистку за кулисы.
Как отчитывал ее дядя Федя Каверин! Как смеялись Вечеслов, Оленев, Царева, Цветкова!.. Мама не слишком рассердилась. Да и сама Валька, когда от горькой обиды отошла, быстро поняла, что выходка ее всех вокруг скорее порадовала, чем огорчила. И еще Валька почувствовала, что Роднушу любят. Не только свои, но и зрители.