Это была первая новость, добытая мной.
Не менее любопытным было и сообщение, касавшееся пока что тайного, необъявленного соглашения между некоторыми международными спортивными федерациями и могущественными межнациональными корпорациями о «подкормке» спортивных «звезд». Здесь пахло явным сползанием с позиций любительства. «Не мытьем, так катанием, но они таки приберут Олимпийские игры к рукам», — суммировал нашу беседу шведский тренер по фигурному катанию, поведавший мне эту новость. Нильстрэм вообще-то долгое время был хоккейным наставником «Эстерлунда» — одного из сильнейших скандинавских хоккейных клубов, мы-то и сошлись с ним еще в Гетеборге, в 1981 году, на чемпионате мира по хоккею. А вот теперь я узнал, что мой знакомец поменял амплуа и подвизается… наставником молодежной сборной страны по фигурному катанию. «Мне надоело выкармливать корову, которую регулярно доят то канадцы, то американцы, — объяснил Нильстрэм свое неожиданное решение покинуть хоккей. — Стоит лишь появиться талантливому парнишке, как его тут же сманивают за океан, — где еще можно оторвать такую деньгу? А я в душе остался старомодным любителем спорта, доброго, старого спорта, когда получали удовольствие от самого выступления, а не от того, сколько тебе за это заплатят!»
Эти факты, как, впрочем, и самоотверженная преданность Сержа Казанкини, взявшегося помогать мне, лишний раз подтвердила незыблемую старинную истину: не имей сто рублей, а имей сто друзей…
Когда в дверь без стука (ключ, вопреки принятым здесь нормам, я оставил на противоположной стороне) вошел Павел Феодосьевич Савченко, я обрадовался ему искренне: он, как никто другой, обладал даром душевного врачевания, хотя, кажется, и не догадывался об этом.
— Милая старушка у тебя, — пожаловался Павел Феодосьевич вместо приветствия. — За пять минут, пока я торчал за входной дверью, она выспросила у меня чуть не полную биографию. Мне даже довелось уверить ее, что я не курю дешевых сигар и вообще предпочитаю лимонад виски и пиву. Что же касается твоей личности, то пришлось поломать голову, вспоминая, в чем ты был одет в последний раз и есть ли у тебя усы, а если есть, то какого цвета… С моим-то английским! Я с трудом удовлетворил ее запросы и мне отперли входную дверь. — Говоря это, Савченко по-хозяйски спокойно разделся, в отличие от меня не бросил на кресло форменную — синюю с красным — куртку с золотым Гербом СССР над сердцем, а аккуратно повесил на плечики в шкаф. Он причесал редкие светлые волосы и, лишь в последний раз взглянув в зеркало и убедившись, что у него полный порядок на голове, опустился в кресло.