В странный сон.
Во-первых, я совершенно точно знала, что сплю, а во снах подобное редкость. Во-вторых, то, что меня окружало, казалось невероятно ярким.
Настоящим.
Малина вот. Тонкие её ветви поднимались из зарослей крапивы да сныти. На ветвях этих уже висели ягоды, которые только-только краснеть начали. Еще пара дней и собирать можно будет.
Кружили пчелы.
Порхали бабочки. И по дорожке шла хорошо знакомая мне женщина. Она все еще носила просторные платья, пусть теперь те висели на худом теле незнакомки. Остановившись подле кустов, она вдруг улыбнулась той своей безумной улыбкой, которую я уже видела, и прижала палец к губам, будто приказывая мне сидеть тихо.
Я кивнула.
— Госпожа, — раздался голос. — Госпожа…
Женщина покачала головой, и улыбка её исчезла, а глаза… глаза вдруг сделались темны, что небо грозовое. Мне, признаться, стало не по себе.
Это ведь сон.
Или… нет?
— Госпожа, — компаньонка спешила по тропинке. — Вам нужно подготовиться.
— К чему?
— Господин едет. Я чувствую его!
— Еще бы, — бросила женщина куда-то в сторону. Но сама повернулась к компаньонке. — Ты ему сказала?
— Госпожа, не гневайтесь…
Компаньонка присела в реверансе и голову склонила.
— Ты… и всегда говорила. Поэтому нам позволено было уехать… конечно, как иначе? А теперь он вернется и… что?
— Госпожа?
— Хватит уже, — хозяйка поместья вскинула тонкую руку. — Странно даже, что он выдержал столько.
— Он вас любит, госпожа.
— Он нежить, а нежить любить не способна.
— Вы слишком строги, — компаньонка устала изображать из себя статую и разогнулась.
И переменилась.
Её пухлое лицо посерело, щеки ввалились, а губы сделались ярко-красными, будто она вдруг, позабыв обо всем, намазала их алой помадой.
— Господин всегда любил вас. Господин…
— Сколько их осталось, а? Тех, кого ты взяла с нами? Мы выезжали вшестером, но потом Франка умерла на том постоялом дворе. Уснула и не проснулась, верно?
— Случается, — теперь в голосе компаньонки послышалось раздражение.
— Там же ты воспользовалась случаем и наняла еще троих дурочек. Потому что на следующем постоялом дворе не проснулась уже Маришка. Затем настал очередь Нишки, которая сумела позвать на помощь. Или, думаешь, я не знаю, на кого она пыталась указать?
— У неё случился удар, — не слишком уверенно возразила компаньонка. А по кроваво-красным губам скользнул темный язык.
Меня передернуло. Наверное, если бы я точно не знала, что сплю, я бы заорала от ужаса. А так вот… стою, смотрю, ничуть не сомневаясь, что все-то мне показывают.
Но для чего?
— Ты их привязывала к себе, верно? А потом пила…