— Лопушки… — скривилась Верещагина.
И на меня покосилась.
— Лопушки, — тетушка обвела лагерь взглядом. — Как понимаю, у вас возникли некоторые затруднения…
— Именно, любезная, именно… и не могли бы вы…
— С превеликой радостью, — тетушка склонила голову. — Кухарка, стало быть?
— Именно… кто-то, кто бы взял на себя труд готовить… всего-то для четырех человек… из наших продуктов. Или, если будет нужда докупать что-то, то само собой за отдельную плату…
— И сколько предлагаете?
Тетушка глядела на Акима Анисимовича преласково.
А у меня зачесались плечи. И… и она же не собирается?
— Так… две тысячи в день? — сказал вдруг некромант. — Верно, Аким Анисимович? Тогда получится как раз по средней заработной в пересчете на месяц если.
Аким Анисимович явно хотел возмутиться, ибо где это видно, чтобы какой-то кухарке платили этакие деньжищи. Но глянул на Верещагину, на Николаева, на… всех. И кивнул.
— Само собой…
А плечи зачесались сильнее. Просто-таки засвербели со страшною силой, предупреждая, что вот-вот случится что-то этакое, непоправимое.
Васятка и тот дышать перестал.
— В таком случае…
— Надеюсь, ваша родственница не откажется, — перебил тетушку некромант и для верности ткнул в меня пальцем. — Как понимаю, ей все равно заняться нечем…
От возмущения рот у меня открылся.
И закрылся.
Из горла вырвался сдавленный сип, а Аким Анисимович радостно хлопнул в ладоши:
— Вот и замечательно! Вот и чудесно…
Глава 10 Рассказывающая о делах минувших
Редкие сволочи встречаются особенно часто.
Жизненное наблюдение
Мы сидели над обрывом. В общем, обрыв был так себе, метра на полтора берег возвышался над черною водой. Из земляной стены торчали корни, а ветви старой ивы склонились к самой воде, и в них-то пряталась веревка с палкою, которую использовала местная ребятня, чтобы в воду сигать.
Правда, время было поздним, а потому берег пустовал.
— И тетка согласилась? — переспросила Ксюха.
— А то… — я вздохнула.
— А ты?
— И я согласилась. Куда деваться-то… деньги, как ни крути, нужны. А я даже в Москве меньше зарабатывала, когда в ресторане подвизалась.
Я замолчала. Не то чтобы тайной была та моя жизнь, которая настоящая, а не в письмах. Нет. Скорее уж… не к слову пришлось.
Я не спрашивала Ксюху.
Она не задавала вопросов мне. И как-то вот получалось сделать вид, что ничего-то и не было, вообще, что вот мы просто стали немного старше и только-то.
Это ведь не ложь!
— Официанткой?
— Сперва. А потом на кухню перевели. Даже получилось повару помогать, — призналась я и обняла себя. От жалости. И еще от обиды, правда, на кого именно обижаться — на Верещагину, тетку, некроманта или судьбу в целом, я не могла определиться. — Мне даже остаться предлагали.