— У меня особые обстоятельства. Считай, в отпуске, по состоянию здоровья, — Беломир огляделся. — И хватит уже кругами водить.
Извиняться оборотень не стал, только хмыкнул. И произнес:
— Тут чужакам… не особо рады.
— Я уже понял.
— Из этих?
— Если о стройке, то о ней только тут и узнал. Могу, конечно, попробовать пробить, кто тут и что строит…
— Потемкины с Лисовскими, — перебил оборотень. — А ты у нас?
— Бестужев.
— Из тех самых?
— Вроде того, — Беломир спорить не стал, но счел нужным пояснить. — Я тут по собственному почину. И вообще… в семье меня не слишком любят.
— Бывает.
Оборотень остановился и повел носом. Беломир тоже принюхался, но ничего-то особого не ощутил. А вот отношение к нему изменилось, пусть немного, но все хорошо. Вот только стоит быть осторожным: оборотни чуют правду. Этот же… тоже не из простых, судя по тому, как движется.
И служить служил.
И отнюдь не при штабах ошивался.
— С племянником мы не особо знакомы. Вот хочу посмотреть, что за человек. Да и предупредить кое о чем… если получится. Может, помочь. Но тоже не факт, что будет кому. И что вообще надо помогать.
Оборотень кивнул.
И руку поднял, указывая вперед.
— Прямо иди. Выйдешь.
— А ты…
— Еще один чужак, но этот… не такой, — теперь голос оборотня звучал низко, и проскальзывали в нем рычащие ноты. — Надо… глянуть. Дойдешь.
Беломир подумал и согласился. Да и какие варианты. А оборотень, отступив на шаг, тихо растворился в густой зелени леса. Точно не из простых. И кто бы тут в лесу ни ошивался… что ж, его проблемы. В чужой дом со своими порядками не лезут.
Чревато.
— И все-таки я не понимаю, какой в этом смысл, — раздраженный голос Ольги Ивановны доносился издалека, и, кому бы она ни жаловалась, Николай человеку этому сочувствовал.
Уж больно голос был резким.
И раздражение выплескивалось, грозя разрушить формирующуюся сеть.
— Ольга Ивановна, — на раздражение Николаю, как ни странно, было плевать, а вот сеть, восстанавливать которую придется ему, беспокоила. Она и без того получалась какой-то деформированной. — Вы не могли бы жаловаться на жизнь где-нибудь в другом месте?
Ответа он не услышал.
Ну не считать же за оный странный клекочущий звук, что донесся из зарослей малины? Николай вот решил не считать.
— Сходите к реке, — предложил он, несколько усовестившись.
Самую малость.
— Зачем? — поинтересовалась Верещагина, а сеть вновь колыхнулась, грозя разорвать тонкие нити энергетических потоков.
— Понятия не имею. Помойтесь там…
— Я что, грязная?!
Малинник затрещал, и какая-то птица горестно возопила, жалуясь на людей.