Утро было серое, тусклое, метель возобновилась с новой силой. Снегу навалило столько, что пришлось сильно давить на дверь плечом, чтобы отгрести ею сугроб и выйти. На улице мы за тридцать секунд продрогли и промокли до нитки. Подхваченные ветром льдинки секли меня по лицу и жалили, как злые комарихи. Оставшиеся на стоянке машины надели белые парики, по стенам отеля змеились похожие на волны снежные наносы.
Мы с Эрин оделись и покинули шале почти не разговаривая. Пространство между нами заполняла неловкость, возникающая, когда двое давних друзей зачем-то вдруг переспали. После ночных откровений и ее приглашения мы не знали, что сказать. Я спал в кухонной прихватке, и теперь она наполовину превратилась в биоматериал. Я не мог бы снять ее, даже если бы захотел. Мне пришлось пропихивать ее сквозь рукав фуфайки от термобелья, сильно растягивая швы. Видя, как я отчаянно борюсь с одеждой одной рукой, Эрин помогла мне натянуть на уши шапочку. Вчера я оказывался на холоде чаще, чем позволял мой гардероб, предназначенный дли посиделок у камина, так что теперь решил подготовиться к выходу в свет по-серьезному. Я натягивал перчатку на здоровую руку, вцепившись в нее зубами, пока не порвал. На выходе я схватил утюг, который откопал в одной из кладовок в шале. Эрин вопросительно изогнула бровь, когда я его поднял, как бы намереваясь что-то спросить, но передумала, без сомнения решив, что ей все равно.
В кармане у меня лежала лупа. Я проснулся раньше Эрин и внимательно рассмотрел ее в утреннем свете. На боку у нее было написано 50ґ. Видимо, кратность увеличения, решил я. Потом вынул из пачки пятидесятидолларовую банкноту, поднес ее к свету и стал рассматривать через лупу, нет ли там чего примечательного.
Об австралийских пятидесятидолларовых купюрах я знал одну вещь, и то лишь благодаря старому трюку для вечеринок, очень полезному для писателей. В 2018 году был изменен дизайн желтой пятидесятидолларовой банкноты, на ней появилось миниатюрное воспроизведение обращенной к парламенту инаугурационной речи Эдит Коуэн[10] под ее портретом. К несчастью, там с ошибкой было напечатано слово «ответственность», чего никто не замечал в течение шести месяцев, за это время в обращение были выпущены миллионы банкнот. Это был способ позабавить собравшуюся на обед компанию: я просил у сидящих за столом пятидесятидолларовые банкноты, находил купюру с опечаткой, рассказывал историю и завершал ее приглашением сдвинуть бокалы, говоря: «Вот доказательство того, что писателям платят слишком мало, мы бы нашли ошибку гораздо быстрее, если бы чаще видели такие бумажки!» Взрыв хрипловатого смеха. Но больше я ничего не знал о денежных купюрах. Изучая банкноту, я увидел эту ошибку, то есть, скорее всего, она не была поддельной.