– Очевидно, я произвела впечатление. Вы уже пригласили меня встретиться с вашей матерью. И перестаньте пялиться на мои губы.
Я не сказал ей, что думал о том, как отшелушить их, а не поцеловать, но в любом случае почувствовал, что заливаюсь краской.
Джульетта открыла дверь, за которой обнаружился тесный кабинет с двумя приткнутыми друг к другу столами в центре. Систему хранения документов можно охарактеризовать только как циклоническую; горы и долины бумаг расстилались на полу. Стены были увешаны полками, на которых документы хранились в ярких оранжевых папках, но папки эти, кое-как систематизированные, лежали горизонтально. Я подумал, что для человека, который не знает, как ставятся вещи на полки, судить о моей неспособности к обращению с транспортом – это большая роскошь, но не стал заострять на этом внимание, так как меня все еще сдерживала отповедь по поводу губ. В центре каждого стола стояло по громоздкому монитору, такие хорошо тягать для тренировки мышц, они соединялись проводами с клавиатурами, которые были пастообразного, выцветшего белого цвета, обычно предназначенного для устаревших пластиковых компьютерных аксессуаров или подростковых простыней.
Джульетта села в черное кожаное кресло и начала одной рукой стучать по тугим клавишам, другой подманивая меня.
– Давно вы здесь? – спросил я, отчасти чтобы больше узнать о хозяйке курорта, отчасти чтобы понять, из какого столетия ее компьютер.
– Я выросла между этим местом и пансионом в Джиндабайне, – монотонно ответила Джульетта, больше сосредоточенная на том, чтобы с хлопком стащить окаменевшую от грязи мышь со стола. – Это семейный бизнес. Дед с парой приятелей построили тут все после войны. Думаю, они хотели быть подальше от людей. В двадцать лет я переехала в Квинсленд, только потому, что выбрала самое теплое место из всех возможных. Мама и папа взяли дело в свои руки, а потом они умерли, и… ну… есть определенная неизбежность в семейных делах, я приехала сюда продавать все это шесть лет назад и, кажется, застряла – меня тут засыпало снегом.
– Семья обладает тяготением.
– Что-то в этом роде.
– В какой войне участвовал ваш дед? Я видел его медаль в библиотеке.
– Во Второй мировой. И, ха! Нет. Это медаль Фрэнка.
– Фрэнка?
– На самом деле Ф – двести восемьдесят седьмого, но дед называл его Фрэнком. Птицу.
– Чучело голубя? – Я хохотнул. – Вы издеваетесь.
– Это так называемая медаль Дикина. Ее дают животным.
Я вспомнил выгравированные слова: «МЫ ТОЖЕ СЛУЖИМ», и все стало понятно. Листок бумаги, вероятно, был зашифрованным посланием, обернутым вокруг лапки птицы и доставленным через вражеские линии укреплений. О таком приключении вполне могли бы сделать диснеевский мультик.