Но впрочем, я, кажется, наговорил много страшного про пустыню. К жаркому климату ее можно привыкнуть и полюбить ее природу. А когда к природе пустыни и путешествиям по ней есть интерес, тогда оправдывается старая русская пословица: «И пустыня хороша, коль веселая душа». Как необычна и многолика ее природа, как она красива в своем суровом и своеобразном обличии! Попробуйте заставить исконного жителя пустыни, туркмена, переселиться, допустим, в горы — он откажется покинуть родные места. Не случайно мудрый Саади воскликнул: «Все земли перед тобою убоги, о пустыня!» Я тоже привык к пустыне, полюбил ее и сейчас, в ее преддверии, с нетерпением жду интересных находок.
Впереди как будто знакомые дороги. Теперь, чтобы не заблудиться, мы не отрываемся от ранее составленной маршрутной книжки. Но как быть уверенным в том, что наш путь верен, когда так похожи друг на друга барханы и такыры? Вот на пути кем-то оброненная железная труба, и мы рады ей, она помечена в наших записях. Вот на голом песчаном бархане сломанная полуось грузового автомобиля — свидетельство трагедии. Ее мы тоже отлично помним и встречаем едва ли не громкими возгласами. Почти рядом с дорогой, на низком одиноком дереве разнолистного тополя, — большое орлиное гнездо. Его, кажется, прежде не было: не зря ли мы недалеко отсюда пропустили небольшую развилку дорог, не вернуться ли, пока не поздно, обратно? Ну, а вот этот колодец в понижении между песчаными барханами нам хорошо знаком, мы его видели на пути к первому городищу «Белые развалины» и следующему за ним урочищу «Деревянная нога», за которыми лежит неведомая нам пустыня.
Утренняя прохлада давно исчезла. Солнце поднялось над пустыней, и неумолимо жарки его лучи. Машина настолько горяча, что к ней не притронуться. Закипает в радиаторе вода, приходится останавливаться, студить мотор. Но я рад вынужденным остановкам, хожу вокруг, присматриваюсь.
На твердой корочке, покрывающей сухую землю такыра, мои ноги, одетые в кеды, не оставляют следов. Зато копыта джейрана хорошо отпечатались четкими сердечками, проломив твердое покрытие. Я иду по следам джейрана, рассеяно посматривая на них. И вдруг… (ну как тут не сказать кажущееся банальным это слово!) из одного следика вылетает оса помпилла! Она хорошо заметна в своей одежде из черного бархата на ослепительно светлом фоне такыра. Оса, оказывается, воспользовалась следом копытца, вырыла норку. На плотной земле ее выручили джейраны. Я знаю: по осиному обычаю сейчас полагается в норку занести паука. Он лежит где-то здесь поблизости, наверное парализованный ловким ударом жала.