Я в своих выступлениях предпочитал НТС не упоминать, и в номерах «Граней» за моей подписью вы этой комбинации из трех букв не найдете, но своим участием, своим редакторством, наверное, тоже служил приманкой для тех в России, кто еще связывает с этой организацией какие-то надежды. Нам предстоит эти надежды развеять. Не отрицая некоторых заслуг «солидаристов» по части «реализации», мы все же должны им сказать: «Россия – это наша страна, вы там ничего не забыли и не ищите себе места, не давайте туда себя! Переключитесь на Чили, это вам ближе и понятней. А Россия – это рок, это судьба, участь, но не профессия. Не делайте из нее ремесло и источник дохода…»
Ну а тем идеалистам, которых немало и в НТС, тоже должно быть ясно: партия нам вообще не нужна, в России к этому слову стойкая аллергия.
– А тем более партия с таким прошлым в годы войны.
– Да это уж им как-нибудь простили бы…
– Вы думаете? Для меня это невозможно…
– Если бы сами они свое прошлое восприняли как трагическую ошибку. Но они видят – неудачу. Ну сорвалось, в другой раз будем умнее. Мне рассказывал Романов, как он уезжал из Днепропетровска в немецком танке и сквозь смотровые щели видел повешенных на деревьях. Рассказывает элегично, не чувствуя своего соучастия. А зритель со стороны дружественных танков фон Клейста тоже ведь соучастник…
– Я думаю, что их военное прошлое навсегда должно оттолкнуть от них людей в России. Идеология власовского движения там не может быть популярна.
– Это не безусловно так. Но позвольте на ваш тезис ответить романом. Одно могу сказать: пребывание в этом стане было для меня в известной мере и благом. Для писателя, как и для ученого, равноценны и положительный опыт, и отрицательный.
– Вернемся к проблеме журнала. «Грани» в руках НТС погибнут. А между тем независимый литературно-художественный журнал необходим. Вы согласны?
– В «Гранях» все только начиналось. Их сшибли на взлете. А мог бы быть неплохой журнал, который бы представлял собою и определенную организующую силу, и служил бы даже мерилом, критерием для тех журналов, что выходят в России. Как, скажем, «Современные записки» двадцатых и тридцатых годов – их и в шестидесятых очень внимательно читали советские редакторы, там было на что равняться. А как важно это сейчас, при тех прорехах, что появились в «железном занавесе». Одно время мы удивлялись, что в стране появляются весьма смелые вещи, – как их пропустила цензура? Но она вынуждена была что-то противопоставить «гнилому Тамиздату».
– Особенно любопытной была ситуация в Польше накануне лета 80-го. Там существовала тогда масса самиздатских журналов, и подцензурные журналы вынуждены были печатать больше вольностей. Один польский журналист мне рассказывал, как его друг носил свою рукопись в подцензурный журнал. Ему предложили что-то убрать, что-то изменить. Он отказался: «Не берете – не надо». И отнес рукопись в литературное кафе, в этом же здании, отдал редактору самиздатского журнала. Там подцензурная печать была под прессом свободной печати. Хороший это пресс – давление свободы на несвободу. Расширяются пределы официально дозволенного.