— С тобой всё в порядке, Роника? — озабоченно допытывался Дэйн, и я, сдавшись, честно помотала головой. Опёрлась на его руку и пробормотала:
— Мне нужно в спальню, под одеяло. Укутаться… чай пить… ещё бы травок каких-нибудь лечебных… сильно болею, похоже…
— А говорила «немного»! Что же мне теперь с тобой делать? — Сбитый с толку дракон вывел меня из комнаты, а я шепнула в ответ:
— Согревать.
И лишь спустя пару мгновений сообразила, что Дэйн мог понять меня… как-то не так. Если б не жар, от которого я и так, наверное, раскраснелась, стала бы цветом как морковка с крестьянского огорода!..
— Найдём, как тебя согреть, — после паузы ответил Дэйн. Видимо, решил, что на больную сердиться не стоит, мало ли что она сболтнёт. — Хорошую ты мне задачку задала! Придётся навестить какую-нибудь деревню и поискать лекаря.
— Да не надо, — слабо возразила я, — как-нибудь само пройдёт.
Конечно же, дракон меня не послушал. И если б я спросила его, с какой стати он так печётся о моём здоровье, то наверняка получила бы всё тот же ответ: «Вы моя спасительница, а я не привык быть неблагодарным».
Спасительница, вот как… А может, дело было не только в этом?
Мне снился странный сон. Как будто я стою в огромной зале, чьи стены выкрашены в белый и голубой цвета, и склоняюсь в поклоне перед алтарём — цветком, чьи лепестки напоминают крылья бабочки. А затем возбуждённо шепчу:
— Фэлани, Фэлани, благослови и силу, отнятую у злодеев, подари…
Алтарь светится голубоватым светом, и невидимая толпа подхватывает мой призыв: «Благослови! Благослови! Благослови!»
Становится душно и всё труднее дышать. Свечи, зажжённые на алтаре, сам алтарь и стены храма — всё это сливается в одно расплывчатое пятно, а в ушах у меня так и звенит: «Благослови»… пока я не открываю глаза.
Замок-Артефакт. Моя комната. Я ощутила смутное облегчение оттого, что вернулась сюда.
На моей кровати сидела женщина средних лет, укутанная в серый плащ и вся обвешанная амулетами и талисманами из сплетённых вместе волос, разноцветных камушков и бус. Я смотрела, как она наливает в чашку зелёную жидкость из какой-то склянки, и с тревогой думала: мой талисман. Он ведь в точности такой же, как алтарь во сне. Могло ли это что-то означать? Я ощупала шею и встревожилась ещё сильнее: ленточки там не было!
— Пейте, госпожа, — женщина придвинулась ближе и поднесла чашку к моим губам. — Это лекарство.
Я рассудила, что Дэйн не притащил бы сюда эту женщину, не будь она опытной лекаркой. И, приподнявшись на подушке, безропотно выпила лекарство. Вкус у него был горький и травяной.