В отличие от генерала Багери, люди на острове смирились с мыслью о русском вторжении, даже если такое событие казалось невероятным. Каковы были шансы, один к десяти? Еще меньше? Но что еще им нужно было сделать, кроме как подготовиться, и как долго должны были существовать шансы на их жизнь, чтобы они не приняли никаких мер предосторожности? И поэтому они наполнили мешки песком, откалибровали дальность стрельбы своих зенитных орудий с точными интервалами в сто футов и терпели непрерывные проверки со стороны Фаршада, пока ждали вторжения.
Ночью в своей палатке, не имея никакого специального жилья, Фаршад начал думать о доме. Он хотел вернуться. Желание вошло в его сны. Он представлял себе не комфорт своей постели, не тепло своего дома и не хорошую еду. Это была земля его семьи, а точнее, его сад. Когда свирепый ветер хлестал по его палатке, окруженной грудами спящих отвергнутых солдат, он пришел к выводу, что увидел достаточно. Если он когда-нибудь выберется с этого скалистого острова, он поклялся себе, что наконец-то вернется домой. И он больше не совершит ошибку, уйдя.
Эти сны урывками повторялись каждую ночь, все, кроме этого. Это была единственная ночь, когда он проспал всю дорогу. Кроме того, это была единственная ночь, когда ветер изменил свое направление, сменившись легким бризом. Этой ночью ему снились самые сильные сны из всех.
Он вернулся в свой сад, выполняя рутинную работу, в которую он попал после изгнания из Революционной гвардии. Он пишет свои мемуары по утрам. Он выходит на прогулку около полудня, обедает под вязом на дальнем конце своего участка. Когда он заканчивает свою трапезу, он оставляет объедки на съедение паре белок. И он ждет. Он осознает, что видит сон, и надеется, что обе белки могут снова появиться. Он думает, что на этот раз он может сдержаться и не убить белку, если она его укусит. Фаршад долго ждет в этом сне. Чем дольше он ждет, тем больше меняется пейзаж. Деревья высыхают, их хрупкие листья падают вокруг него. Жаждущая трава превращается в жнивье, а затем в выбеленный камень. Скала такая же, как и на острове.
На следующее утро, прямо на рассвете, ветер вернулся. Он проснулся от его воя. Это растянуло ткань его палатки, прежде чем выдернуть колья и отправить ту же самую палатку кувырком в море. Фаршад лежал на рассвете, и между ним и небом не было ничего, кроме ветра.
— Смотрите! — закричал один из новобранцев.
Он указал на восток, в сторону восходящего солнца. Фаршад прищурился, приложив руку козырьком.
Их были десятки и десятки.