Она смотрит на него, сжимая медаль в пальцах. Её морщинистые щёки заливаются краской. Трудно сказать, слезятся её глаза или нет. За очками не разглядеть. Она натужно улыбается и пытается пошутить:
— Я помню, как ты любил поязвить над моими католическими абракадабрами.
— В Святом Христофоре нет ничего католического, — возражает Джуит. — Увы, католики выбросили его на свалку.
Акмазян вышел из-за стола и теперь возвращается с новой бутылкой шампанского. Из горлышка бутылки струится газ. Он наполняет стакан Джуита, доливает в стакан Сьюзан, наполняет свой и садится. Он наклоняется, чтобы посмотреть на медаль, отпускает её, вновь садится на место и холодно спрашивает Джуита: — А как же я? Лишняя трата денег?
— А вы будете Сьюзан живым Святым Христофором, — говорит Джуит. — Надеюсь, вы будете следить там за ней и привезёте домой в целости и сохранности.
Акмазян хмыкает, угрюмо глотает шампанское. Он отворачивается от Сьюзан и Джуита. Несколько секунд он смотрит в сторону уязвлённым взглядом и хранит молчание обиженного ребёнка. Затем лицо его проясняется, он машет рукой и говорит с отходчивой и самозабвенной улыбкой: — Не обращайте внимания. В крайнем случае, воспользуюсь ковром-самолётом. Иначе какой же я, к чёртовой бабушке, армянин.
С этими словами он плескает ещё шампанского в свой бокал.
Сьюзан нет уже вторую субботу, и ему очень одиноко. Как жаль, что в «Тимберлендз» не предвидится выездных съёмок. Тогда бы он и по субботам работал. Увы, сейчас для выездных съёмок уже не сезон. Слава Богу, что последнее время по будням он работает с семи утра до одиннадцати вечера, в этих островках ослепительно яркого света под огромными высокими и мрачными сводами студий. От усталости, накопившейся за неделю, он проспал сегодня всё утро. Но впереди ещё столько пустого времени. Без Сьюзан. Без Билла. Он сидит в постели, пьёт кофе, курит, шарит глазами по газете, не воспринимая ни строчки. По радио передают какие-то старые мелодии. Он не слышит. Так называемая развлекательная рубрика газеты выпадает у него из рук Он уставился в стену. Какое-то мгновение он ничего не видит. Затем перед глазами появляются постеры.
Он откидывает прочь одеяло. Страницы газеты сваливаются на пол. Он надевает трусы, джинсы и снимает постеры. Невесомые сами по себе, они кажутся тяжёлыми из-за рамок и стёкол, в которые их облёк Билл. Тяжело дыша и слегка кряхтя, он, один за другим, переносит их в гостиную. Ступни чувствуют под собою мягкий и прохладный ковёр. Он ставит постеры лицом к стене, поближе к двери, насколько позволяет мебель. Возвратясь в спальню, он надевает шлёпанцы и замечает, что на стене, там, где висели постеры, остались белые прямоугольники. Как давно они красили стены? Он покрасит их завтра. Это займёт всё воскресенье.