— Согласно завещанию Ламберта, которое он составил на случай, если Сьюзан умрёт раньше него, дом переходит во владение Общества Защиты Животных. Он очень любил своих собак. И, по иронии судьбы, они погибли в ту же минуту, что и он сам.
— Сьюзан боялась собак, — говорит Джуит. — Она сравнивала себя с калекой, которая ковыляет по средневековым улицам. Калекой, в которую дети кидают камни. Которую облаивают и кусают собаки. Она терпеть не могла собак.
Глядя ему в лицо, Ривс печально покачивает головой. — После смерти Ламберта я занимался её собственным завещанием. Боюсь, вам не понравится то, что я скажу, но я не вижу способа как-либо изменить это. За исключением одного пункта, весь особняк переходит во владение Общества Защиты Животных — в память о Гарольде Ламберте.
— Мы не были чужими людьми, — говорит Джуит. — Весь этот год мы были очень близки. Она умирала. Я пытался облегчить её страдания. Я пытался.
— Другого завещания она не оставила, — говорит Ривс. — Вам она завещала часы вашего отца.
Он ждёт, что ответит Джуит. Но Джуит слишком ошеломлён. Ривс кладёт руку ему на плечо.
— Возможно, вы захотите купить этот дом.
— Я не в состоянии этого сделать. У меня нет денег.
— Что ж, не расстраивайтесь, что дом остаётся ничьим. Полагаю, в доме найдутся семейные документы, которые вы могли бы использовать. В домах, где так долго живёт одна и та же семья, такие бумаги всегда есть. У вас есть время. Завещание ещё предстоит утвердить официально. Передача таких огромных особняков на благотворительные нужды — процесс юридически сложный и долгий.
— Он не огромный, — глупо возражает Джуит. — Всего три спальни, две из них маленькие. Ванная. Это не огромный особняк, мистер Ривс.
Ривс терпеливо улыбается.
— Я имел в виду, что у Сьюзан было большое состояние. Она заработала его продажей своих… гобеленов.
Джуит встаёт со скамьи. Он чувствует необыкновенную лёгкость, словно кости его полые, как у птицы.
— Она называла их пледами, — говорит он.
— Но это уму непостижимо, — говорит Акмазян.
Он закрывает верх маленькой тесной машины и каким-то образом умещается в кожаном кресле за рулём. Его руки в чёрных шофёрских крагах обхватили маленький руль, и тот стал почти незаметен. Либо покрышки слишком громоздкие, либо не всё в порядке с осями: Джуит подпрыгивает на каждом камне, который машина встречает на своём пути по мокрым от дождя улицам. Вытирая воду с лобового стекла, дворники вторят раздражённому голосу Акмазяна.
— Она не раз говорила мне, что наследником будете вы. Вы для неё были самым дорогим человеком, самым добрым, самым лучшим. Вы ни разу не заикнулись о себе. Вы ухаживали за ней, возили в больницу на эти ужасные курсы, оставались на ночь, готовили, убирали. Я всё об этом знаю. Старикашка, наверное, что-нибудь перепутал. Другого завещания не может не быть.