— Когда ты в последний раз ела? — спрашивает он. — Я не голодна.
Педали и перекладины то поднимаются, то падают, челнок, как крыса, снуёт туда-сюда между нитями основы. Она посылает ему кроткую улыбку; чтобы успокоить. — Я пила чай с гренками и, кажется, съела яйцо. Готовить себе — такая скука. Посмотри на меня. Я похожа на голодающую? Я ем когда мне вздумается.
— Так пусть тебе вздумается прямо сейчас.
Он выуживает из кармана пиджака ключи и, со звоном подбрасывая их на ладони, идёт к дверям. — Я в магазин. Скоро вернусь.
Когда он возвращается, её уже нет у станка. Она лежит прямо в одежде на кровати у себя в бывшей детской и спит. Простыни и наволочки несвежие. В комнате кислый запах нестиранной одежды. Она разбросана повсюду. Зеркало над красивым старинным комодом не протиралось годами. В нём он кажется себе призраком. В супермаркете он купил стиральный порошок, аэрозольные очистители, губки, скребки для сковород, средство для чистки газовых плит, бумажные полотенца, пластиковые пакеты для мусора. Он скоблит кастрюли, сковороды, моет тарелки, драит раковину; оттирает жир и копоть с плиты. Всю тухлятину из холодильника он сваливает в большие зелёные пакеты, которые затем туго завязывает и оставляет на заднем крыльце, поскольку резиновое мусорное ведро и оцинкованные бачки для отходов уже переполнены.
— У меня ни на что не остаётся времени, — жалуется она, и словно извиняется, — только на работу. Я вовсе не хотела, чтобы ты здесь занимался уборкой.
Он ест за кухонным столом, который оттёр губкой от многолетних шлепков пищи. Теперь его белая эмалированная поверхность так и сияет, несмотря на почтенный возраст.
— Я могу для этого кого-нибудь нанять. Только всё откладываю, — она смотрит на него серьёзным взглядом, — ты не должен думать, что эта халатность из-за моего отчаяния. — Как тебе омлет? — спрашивает он.
— Объедение, — отвечает она, хотя сама отщипнула всего несколько кусочков, да и то лишь за тем, чтобы сделать ему приятное. — Лёгкий, как воздух. Очень вкусный. Тебе надо открыть ресторан.
— Раньше надо было, — говорит он. — Сейчас уже поздно менять карьеру. Карьера! — смеётся он сам себе. — Подходящее словечко, правда?
— Ты прожил жизнь, — возражает она, — занимаясь любимым делом. И я тоже. Очень немногие могут этим похвастаться. Мы были счастливы.
Он кивает на её тарелку.
— Ешь, — говорит он и, глядя на сестру, тревожно добавляет — Ты села за станок только за тем, чтобы показать мне, как ты хорошо себя чувствуешь. Чтобы я счёл твой телефонный звонок преувеличением. Но стоило мне выйти за дверь, как ты сразу же легла. Ты не рассчитывала, что я застану тебя в таком состоянии. Надеялась, что к моему приходу опять будешь ткать с бодрым видом, не отрицай.