– Отли-ично, – пропела старуха, скрепя пером по бумаге. – Первая стадия, определяющая баланс «рацио-эмоцио», у нас закончена. Основной параметр «Восприятие мира» полностью «рацио». «Восприятие людей» пополам: выбор поступка эмоционален, методика утешения – рациональная. «Восприятие себя» беспримесно рациональное, никакого самовозвышения или самобичевания. Сорок плюс пятнадцать плюс тридцать… Вы – «рацио» восемьдесят пятой, то есть высокой пробы. Переходим ко второй стадии.
– А она про что?
– Это я объясню, когда мы ее завершим.
Епифьева пододвинула довольно толстую стопку бумаги.
– Как видите, вариант заготовлен только один. После блиц-тестирования я была уверена, что вы «рацио», и не стала тратить время на подготовку «эмоциональной» ветви. Вот насчет следующего параметра я не вполне уверена, поэтому, чтоб не ошибиться, ввожу тройную проверку. Готовы?
Самолет вот-вот коснется колесами заснеженной поверхности реки.
К вам нагибается летчик. Он только что отправил буяна в нокаут мощным ударом в голову.
– А может, и обойдется, – лихорадочно шепчет он. – Гляди, торосов-то нету! Ветрами сдуло. Авось не перевернемся! Но тут вот что. «Илюха» – это двадцать тонн. Остановится – лед такую махину навряд ли выдержит. Не расшибемся, так потонем. В общем короче: махну рукой – дуй за мной.
– Куда? – спрашиваете вы. – Зачем?
– Вон туда, – показывает он назад, на дверь самолета. – Пока будем катиться, я поверну рычаг, открою. Скорость замедлится – выпрыгнем. Только тихо. Коли все к двери кинутся – ни хрена у нас не выйдет.
Самолет подпрыгивает, ударившись о твердь. Подскакивая, несется вперед.
– Давай, пора!
Летчик хватает вас за руку, тащит за собой. Идти трудно – вас кидает из стороны в сторону.
Лязг металла – это решительный человек рванул вниз рычаг. Из открывшегося проема дует холодным ветром. Внизу взвихряется снежная пыль. Прыгать далеко – как с высокого второго этажа. Вам очень страшно.
– А лед точно не выдержит? – спрашиваете вы.
– Бес его знает. Может, и выдержит, – отвечает летчик. – Но я прыгну. Дело вкуса, но я лучше шею себе сверну, чем в ледяной воде тонуть. Ты как?
– Спрошу то же самое и я. Вы как, Антон Маркович, прыгнете или останетесь?
Клобуков заколебался.
– Глупо получится, если прыгнешь и переломаешься, а самолет не утонет… Даже если не переломаешься. Стыдно потом будет на остальных пассажиров смотреть… С другой стороны, если останешься, а лед не выдержит… Эти последние секунды, когда провалишься вниз, черная вода за иллюминатором, еще живой, а уже ничего не изменишь… Знать, что имел шанс на спасение и не воспользовался им… Да еще из-за того, что испугался прыгнуть… Знаете, я, наверное, решился бы прыгнуть.