– Ковениру надоть!
– А ён тож само и сречёт! Апосля ковениру! Сволочем в ледовую – тада.
– Каталы-то где, каталы?
– Вона, вона!
Все заоборачивались. По весенней грязи, по лужам, по недотаявшему снегу волокут трое саней – вы догадываетесь, что это и есть «каталы».
Еще немного пошумев и, видно, как-то между собой договорившись, все трогаются с места. Мужики, разделившись на кучки, тянут сани. Бабы идут следом. Процессия направляется в вашу сторону. Вы приседаете, чтобы лучше спрятаться.
Теперь вы можете рассмотреть лица ближе. Они не похожи на те, что вы привыкли видеть в обычной жизни. У всех, даже немолодых, удивительно свежая, чистая кожа, движения какие-то невероятно легкие, можно даже сказать грациозные. И совсем другая, непривычная мимика.
Вы слышите обрывки разговоров, но они опять непонятны. Часто звучит слово «сторожиха» и многие поминают какое-то око.
Вот деревня опустела. В ней никого не осталось. Так вам, во всяком случае кажется. Вы вдруг чувствуете, что ужасно голодны. Не воспользоваться ли тем, что все ушли, и не поискать ли съестного, колеблетесь вы.
Но скоро выясняется, что ушли не все.
Из крайней избы выходит старуха в большущих стоптанных валенках. Она тащит санки.
Переваливаясь с ноги на ногу, старая женщина движется прямо на вас. Вы опять прячетесь.
– Как печева, пирогов подóвых, так Акимовна-ластонька, а как уважить, так шиш, – слышите вы сердитое бормотание. Физиономия у старухи злющая, как у ведьмы.
Вы ощущаете аппетитный запах выпечки. На санках лежит что-то, обернутое в медвежью шкуру. Кажется, завернуты пироги, чтоб не остыли.
И вы вдруг понимаете: вот оно, спасение. Старуха никакой опасности не представляет. Можно отобрать у нее санки. Медвежья шкура и запас продовольствия – это шанс. Пригодятся вам и валенки. Можно выбраться из долины, пока деревенские отсутствуют. Вы догадались, что они отправились за телами ваших товарищей – это надолго. Санки облегчат вам передвижение по реке Онон. Можно опереться на них коленом больной ноги, а второй отталкиваться – это ускорит движение.
– Как вы поступите, Антон Маркович? Человек, лишенный рефлексий, пожалуй, попросту укокошил бы старушку. Я понимаю, вы этого не сделаете. Но отобрать санки ради спасения своей жизни, ей-богу, грех небольшой.
Клобуков представил, как будет стаскивать с перепуганной старообрядческой дамы валенки.
– Нет, исключено. Я лучше понаблюдаю за деревней еще. Может быть, эти люди не такие уж страшные.
– Хм. Здесь никаких сюрпризов… – Сделала какую-то пометку. – Стало быть, мы даем старушке тащить свои пироги туда, куда она их тащит, и переходим вот к этой странице…