Хмель всё больше овладевал умами всех присутствующих.
— А ты про индейцев расскажи, они што, и вправду людей едят?
— Индейцы нет, а негры, бывает, что и едят. Каннибалами их кличут.
— А хто такие негры?
— Это люди, у которых кожа чёрная, как уголь ночью.
— О, как! Что деется-то, что деется. Страх какой рассказывают! — шептались меж собою приглашённые дворяне. — О то ж, они из Ада самого, потому и людей едят, не иначе проклятые все. Не токмо Адама изгнали из рая, но и негра из Ада. Этак, что же они такое натворили, что их и из Ада изгнали?
— А какие у них женщины?
— Страшные. И чёрные страшные, и индейские страшные, и не накрашенные страшные, и накрашенные. Наши и ваши все милее заокеанских.
— О, как! — снова крякнул один из приглашённых бояр. — А энть интересно, каковы они в постели?
— Так езжай и испробуй, — хохотнул воевода. — Тряхни сединой, Кузьмич. Какие твои годы…
— Так-то так, — взгрустнул Кузьмич. — Но больно далёче отседова. Да и боязно, вдруг хворь какая прихватит, а Родина далёче. Нет, не поеду, — на полном серьёзе ответствовал он. — Мне и здесь хорошо, без чёрных и красных баб. А то они, глядишь, и проклятые. Надо у отца Мефодия спросить, как так случилось на свете.
Я только усмехнулся. Подобные разговоры растянулись до глубокой ночи. То про море расскажи, то про индианок, то про мерзости какие, то про тварей морских, то про пиратов. Наконец, все устали и от разговоров, и от впечатлений, и от еды, и от питья.
Встав из-за стола, я направился в свои комнаты, где жил один. Афанасий, хоть и был свободным человеком, а сидел с прислугой, им байки травил. Благо и ему было о чём поведать, даже сочинять ничего не пришлось. С таким капитаном, как Гарсия, больно не соскучишься…
В Смоленске мы задержались на три дня, собирая людей. Этого времени, конечно, оказалось недостаточно, но и ждать дольше было нельзя. Желающих пойти воевать оказалось много. А мы ещё собирались их добирать в пути, проезжая через места, где было много вольных казаков, или тех, что хотели ими быть.
* * *
— Ефросинья, а ты слышала, что бабы гуторют про иноземца?
— Так и слышала, забавно. Врёт, поди.
— Да ты что?! И парни сказывали, что еду носили, и баба Нюра, что под дверью сидела, ещё большее сказывала. Да и откуда такое придумать-то можно? Мы токмо про лешего, да про кикимор рассказывать могём. А тут чёрные люди, красные люди. А женщины, говорит, у них все страшные, как смертный грех. И как с ними спать-то можно, их ночью и не увидишь, поди. А? Глядишь, в темноте-то и промахнёшься мимо срамного места. А?! А-ха-ха-ха.