— Да, начнём с того, что для этого Себастьяна гораздо ближе Пьер, чем ты. Ему вообще больше нравятся юноши, чем девушки. Он, конечно, это тщательно скрывает, но на каждый роток не накинешь платок. Его видели целующимся с…
— С Пьером?
— Нет, не с Пьером. Пьер у него что-то вроде оруженосца на побегушках, да представитель его интересов. С ним нельзя, а вот с другими можно. Так что, ты имей это в виду, глупая Мерседес.
— Меня ещё никто не называл глупой! Ещё скажешь одно слово, Эмелина, и я испепелю твои волосы. Будешь лысой! Лысая баронесса Эмелина, какой пассаж… — и Мерседес скорчила злое лицо.
— Пфф, напугала девицу кружевами. Мне Эллен их отрастит в два счёта.
— А я снова испепелю!
— А я снова выращу.
Их пререкания резко оборвала Эллен.
— Хватит, вы, обе. Достали уже. Тебе ясно сказали, Мерседес, держись от него подальше. Понятно тебе?
— Понятно, но вы и…
— Вот и хорошо. Нам надо держаться всем троим вместе и не доверять никому из нашего отряда. Что-то у меня дурные предчувствия, а они редко меня обманывают.
— Ты думаешь, мы погибнем? — с тревогой спросила Мерседес.
— Вряд ли, но для девушек не всегда смерть является наихудшим выходом из непростой ситуации.
— Ты думаешь, они будут покушаться на нашу честь?
— Нет, и это тоже мимо. Несмотря на твой заманчивый вид, Мерседес, это слишком чревато. Это не простят и сыну герцога. Что-то тут есть ещё, я не знаю пока.
— Ммм, ты просто рассказываешь нам собственные страхи, Эллен. Хватит уже, я сыта ими по горло.
— А я и не настаиваю, но лучше предупредить, чем держать в себе. Хуже точно не будет, а вот лучше весьма может быть.
— Не знаю, не знаю. Мне Себастьян показался, хоть и холодным, и высокомерным, но без всяких этих мрачных изысков или чего-либо ещё.
Эллен только пожала плечами. Мол, кто его знает. На том разговор и закончился.
Мерседес, постояв ещё немного у окна, оборвала воспоминания и стала заплетать волосы в толстую косу. Коса получилась короткой, такую можно будет убрать затем под берет.
Полностью одевшись, Мерседес с вызовом посмотрела на своё отражение в зеркале. Там показалось женственное лицо с каштановыми волосами, убранными под вычурный берет. Глаза горели синим дерзким огнём, изредка меня свой цвет на зелёный, также, как и красивое павлинье перо, что было щегольски воткнуто в сам берет.
«Хороша, — сама про себя подумала Мерседес. — Чудо, как хороша! — и она провела ладонями по плотной кожаной ткани походного костюма, почувствовав руками волнующие изгибы своего упругого тела. — Берегитесь враги! Она готова к любой битве! Как там её жених? Всё плавает и забыл уже, наверное, про неё. А может быть, ей всё же «замутить» с кем-то из влиятельных юношей. Может быть, отец и прав, что отослал её сюда? А может быть…»