Выглядел толстяк не очень. Вся левая половина лица опухла, хотя краснота уже почти спала. Покрытая буграми лысина была похожа на ноздреватый фермерский каравай, рожа оплывшая, левый глаз белесый и сочится какой-то дрянью. Из под жилета белеют тугие повязки.
– Отличное здоровье. Только глаз ни шарга не видит. Я вчера еще хотел бухать идти, но мать не пустила. Всю ночь меня обхаживала: Сыночка то, Сыночка это, Сынок, зачем ты так… Тьфу, бабы.
Толстяк явно хорохорился. Движения его выглядели заторможенными и неуверенными, левая половина тела явно повиновалась из рук вон плохо. Несмотря на это, он уже успел развязать тюк и теперь внимательно изучал любимую кувалду.
– Я починю, – Брак не стал дожидаться очевидной просьбы. – Что в мешке?
– Трофеи. Моя доля за медузу. Наша доля. – поправился Логи.
– Пойдем на свет. Сейчас только, соберу все и умоюсь.
Устроились в закутке между траками. Толстяк, обливаясь потом, приволок из кабины вещи напарников. Брак сидел у раскрытого мешка и внимательно изучал содержимое.
Гравка. То, ради чего они затеяли всю эту авантюру с охотой. Неправильной формы костяная спираль размером с голову взрослого человека. Вся бугристая, перекрученная, местами торчат короткие костяные шипы.
– Это она? – Логи склонился над плечом калеки, пристально оглядывая трофей, – Уродливая. И маленькая какая-то.
– Она не маленькая, такого размера на тарги ставят. Медуза здоровая была. А что до уродливости, где ты красивый эйнос видел? Они все такие.
– Да я вообще их почти не видел вживую. Только в железе уже. А на скиммер встанет? Сам сказал, что большая.
– Встанет. Постараюсь впихнуть. Жрать только будет много. Доберусь до мастерской, погоняю, надо цвет и характер узнать.
– Ну и ладно. Не зря сходили, – толстяк потерял к гравке интерес и потянулся к мешку. – А это что?
В руке лысый держал наглухо закрытое железное ведро. Судя по вздувшимся на руке венам – тяжеленное.
Брак аккуратно приоткрыл крышку. Внутри обнаружилась вода, заполненная плотной перепутанной ватой стеклянистых волокон, сразу попытавшихся выбраться из наружу.
– Это медузий шелк. Такие мелкие щупальца, которые эйр собирают.
Калека упихал шевелящуюся массу назад в ведро и снова накрыл крышкой.
– Дорогие?
– В таком виде – не очень. Это просто сырая вата. Если так и оставить, сгниют за неделю. Чтобы их использовать, нужно обработать. Вытянуть нити, высушить, потом вымочить в укрепляющем растворе. Долгий и вонючий процесс. Проще прямо так продать, нам от нее все равно толку никакого.
Толстяк с сомнением посмотрел на ведро. Продавать трофей не хотелось, к ведру он испытывал прямо таки дружескую приязнь. Ну как можно продать друга, ради которого ты лично завалил огроменную тварь, а потом прогнал вторую? Первый трофей всегда такой.