– Видно, не очень-то цела твоя голова, – говорит Кирилл Михалыч, а сам Тимку с дорожки поднял и осматривает: – И на затылке шишка будет, и на локте ссадина. Ты мне скажи, ты зачем задом наперёд побежал?
– Эксперимент, – Тимур отвечает. – Я испытывал алгоритм обратного поведения…
Михалыч даже не дослушал, рукой махнул.
– Двойка тебе по поведению, – говорит. – А сейчас отправим тебя в медпункт. Там тебе вколют прививку от столбняка… с задней стороны, пониже спины… да я ещё позвоню, попрошу, чтобы иголку взяли потолще.
– Не надо укол, – испугался Тимка. – Я больше не буду… честно, не буду… Лирик Лиахимович.
– Что-что? – Кирилл Михалыч даже опешил: – Как ты сказал? Это на каком же языке?
– На обратном, – это я за него говорю. – У нас сегодня весь день такой… наоборот.
– Понятно, – говорит Кирилл Михалыч. – Тогда ты, Максим, своего друга в медпункт и отведёшь. Как, по-вашему, будет медпункт?
– Ткнупдем, – говорит Тимка.
– Именно. Ткну и пдем. Строевым – шагом марш.
До медпункта мы добрались, можно сказать, без приключений. Если не считать того, что Тимур всю дорогу ворчал и со мной спорил.
– Эксперимент есть эксперимент, – это он так говорил. – Каждое исследование нужно довести до логического конца.
– До двояка в четверти? – уточнял я.
– Не-ет. До полной ясности.
– А по-моему, уже и так всё ясно. Все бегут вперёд – и ты беги вперёд. Все назад – и ты назад. Иначе башку разобьёшь. Такое правило жизни.
– Правила придумали слабаки, – это он мне тогда ответил. – Я не хочу бежать, куда все бегут. Я теперь вообще всё наоборот делать буду. Вот увидишь.
Зашёл он к нашему школьному врачу, а я за дверью остался. Сижу на стуле, жду.
Выходит через десять минут весь белый. Локоть перевязан. Рюкзак по полу тащит, и походка какая-то странная.
– Голова кружится, – говорит.
– Садись, – отвечаю я, – посидим.
– Вот уж нет.
– Да мы больше не играем. Хватит уже из себя Обратного изображать.
– Всё равно не сяду.
Я на него смотрю и понимаю, почему он сесть не может. Может, тут надо было посмеяться, но я не смеялся. Мне его было жалко.
– Ладно, – говорю, – давай просто паузу сделаем. Хочешь сникерс?
– Срекинс, – это он отвечает. – Давай сюда свой срекинс.
И вот что мне с таким человеком делать?
Повёл я его домой. Идти далеко, а он не может идти быстро. Зависает на каждом перекрёстке, отдыхает. Но всё равно свою идею забыть не хочет.
– «Наротсер», – это он вывески читает: – «Раб йонвип».
– Успокойся ты, – говорю.
– Не могу, Макс, – он отвечает упрямо, даже головой мотает, как конь. – Иначе получится, что Обратный Чел сдался. А он не хочет сдаваться. Пусть хоть целый мир будет против.