«Не забыть дать корма перепелкам», — подумала Карима и побрела к дому. Небо посветлело, в ореховой роще на соседнем склоне заливались соловьи. Все это успокаивало понемногу, но нож торчал в урюковом дереве. Тем не менее день — не ночь, она поднялась на веранду, разрядила винтовку, чтобы не схватил ее, заряженную, Салиджан, который скоро проснется.
Однако раньше, чем очнулся дом, чем заворочалась свекровь и заулыбались и захныкали детишки, за дувалами послышался топот коня. Как же она ночью не сообразила, что появлению Исака должен предшествовать этот топот? Он ведь уехал на саврасом! Она побежала к калитке, сняла засов, распахнула ее.
— Ну как, хорошо выспалась? — спросил Исак, вводя коня во двор.
— Да.
— Все в порядке?
— Да, сейчас расскажу… Давай!
Она взяла за повод саврасого, увела в конюшню, быстро привязала. Пусть остынет до корма и воды… Торопливо вышла, помогла мужу снять чекмень, выцветший под солнцем и дождями, а Исак спросил улыбаясь:
— Ну, что же ты молчишь? Что ты обещала мне рассказать?
Она хотела прежде дать ему умыться, но не выдержала, взяла за локоть и подвела к урючному дереву…
— Кто приходил?
— Какой-то хулиган.
Исак вернулся к веранде, взял чекмень и засунул руки обратно в его рукава.
— Выведи коня!
— Хоть бы позавтракали… У меня топленое молоко… с лепешкой… вы же любите…
— А новый учитель не приходил? — Исак остановился с конем возле калитки. — Ладный такой, высокий.
— Нет.
— Мне Саттаров звонил, Алимджан. По телефону. Рассказывал, что вот-вот новый учитель должен к нам приехать, на велосипеде.
— Не видала.
Карима смотрела на мужа встревоженными глазами и качала головой. Новые слова — телефон, велосипед — все еще вызывали у нее тревогу. Как это — в Газалкенте говорят, а здесь слышно? Как на двух таких колесах катаются и не падают, когда, если поставить этот велосипед, он и секунды не держится, сразу валится. Старики уверяют — тут не без колдовства, то есть не без шайтана!
— Ты не тревожься, — сказал Исак-аксакал, глядя в глаза жены. — Берись за плов!
— Какой плов?
— Если новый учитель не приехал, то сегодня приедет. Будем угощать.
Она покивала головой: хорошо, мол, но глаза ее все еще тонули в горькой тревоге. А с узкой улицы уже перемахнул во двор быстрый топот коня — Исак с места тронул рысцой…
По пути к сельсовету Исак и так и эдак успел обдумать событие, о котором ему рассказала жена. Он давно перевел коня на спокойный ход. Получалось, что люди, эти выродки, замыслившие убить его, не знали, что он еще за полдень уехал из кишлака. У него были и в Хумсане, и в Богустане неотложные дела, связанные с Салахитдином-ишаном. А может быть, знали? Может быть, за учителем охотились, подлецы? Если он приехал, проще всего предположить, что на первую ночь остановился в доме, председателя. Мать и Карима приняли бы учителя с дорогой душой. А ночью кто пошел бы к калитке на громкий и откровенный стук! Мужчина! Учитель!