— Так его не было дома. Он же уехал! — вскрикнул Нормат, навыброс взмахнув рукой.
— Кто это вам сказал?
— Кто? — еще больше наглея, сразу разбушевался Нормат. — Никто!
— Значит, сами видели, как он уехал из кишлака? Так, что ли?
— Ну, так… — Нормат начал настораживаться.
— Когда видели? — спросил Алексей Петрович вовсе как бы между прочим и зашуршал страницами блокнота, ища нужную, чтобы записать ответ. — Ну?
Нормат почесал свою короткую, неряшливую бородку, пытаясь увидеть глаза Трошина, поймать хитринку в них, но они были опущены безучастно. На всякий случай Нормат пробурчал:
— У меня нет часов, так неплохо живем.
— Я знаю. По солнцу.
— Да, у нас одни часы для всех. Нам, крестьянам, на всю жизнь хватает этих часов, хозяин!
— Я и не требую точного ответа, можно по солнцу, — сердясь поторопил Трошин. — Для протокола, — и стукнул костяшками пальцев по блокноту.
— Солнце садилось… или уже село… На закате аксакал уехал. Я видел из чайханы.
— На закате, значит? — спросил Трошин, записывая.
— Ну да! Птицы раскричались, как всегда. Как раз в это время…
Записывая, Алексей Петрович еще раз подумал, что не так уж глуп этот пройдоха. В девяносто девяти случаях из ста крестьянин или крестьянский председатель уедут из кишлака на закате, когда отработан день и совершена вечерняя молитва.
— А вы дождались ночи и пошли во двор к аксакалу?
— Ну да…
— А не встречались перед этим с Шерходжой, сыном Нарходжабая?
Трошин поднял глаза, и взгляды его и Нормата встретились в упор, столкнулись, сшиблись. На мгновенье темные, выпученные шары Нормата окатились волной испуга, только на мгновенье, он сейчас же овладел собой, и все затуманила, замазала фальшивая усмешка.
— Шерходжой? Как я был бы рад его встретить! Бая обрадовал бы. Старую мать обрадовал бы. Все обрадовались бы! Да его давно уж, с полгода или даже больше, никто не видел и, я так думаю, не увидит, хозяин. Нет его не только в Ходжикенте, а вообще на нашей земле! По словам бая, Шерходжа давно уж в Синцзяне!
Напряжение поединка нарастало.
— Вы помните сына бая?
— А как же! — обрадовался Нормат и захлопал себя ладонями по коленкам, — А-ха-ха! Еще бы!
— Похоже, у вас были с ним добрые отношения?
— А-ха-ха, — повторил Нормат, вздыхая о прошлых временах. — Щедрый был, компанейский парень. Не такой жадина, как отец. Если принесет из сада хум муссаласа, всем нальет и не остановится, пока не выпьет с друзьями до дна! — И показал, как разливалось из кувшина драгоценное вино, вызывающее сиянье на лицах.
— Когда вы встречались с ним последний раз?
Нормат похмыкал в свою небрежную бородку.