Она сжала его ладонь горячими пальцами, потащила за собой к столу, указала на кресло. Евгений сел, положил подарок себе на колени.
На столе стояло несколько фарфоровых тарелок, на которых были разложены закуски. Бутерброды с черной искрой, ломтики соленой красной рыбы, кружки копченой колбасы, дольки лимона. В хрустальной вазе — салат с воткнутой в него серебряной ложкой. Большая ваза с фруктами. Две пустые тарелки, столовые приборы фамильного серебра. Хрустальные рюмки и бокалы. В центре стола несколько бутылок. Французское шампанское, армянский коньяк, испанское красное вино. В пузатом графинчике — темная настойка.
— Это вам подарок, — сказал Евгений и передал через стол Лугариной скол коралла, причудливо запылавшего изнутри темно-красным огнем в пламени трех свечей на столе и приглушенного света бра. Евгений привез его десять лет назад из Египта. Седобородый старик из базарной лавки буквально заставил его купить по символической цене камень, горестно вздохнув и пробормотав при этом вслед: «Храни тебя, Аллах».
Лугарина бережно взяла в руки коралл, ее глаза засияли восхищенно:
— Спасибо, чудесный подарок. Давайте же, Евгений, открывайте шампанское.
Проголодавшийся Владимиров, выпив бокал шампанского и рюмку коньяка под ломтик лимона, увлеченно налегал на ломти белого хлеба и салат «Оливье», бутерброды, колбасу, рыбу. Сделал несколько глотков терпкого вина. Отлегло на душе. Он расстегнул ворот рубашки, откинулся на спинку кресла, взяв из вазы огромную грушу. Лугарина пила красное вино, говорила о погоде, о секретах испанского виноделия.
— А как вы празднуете свой День рождения, Женя? — вдруг неожиданно спросила Анастасия Александровна.
— Никак, — ответил Евгений и замолчал. Казалось, в полутемной комнате метнулась к шкафу прозрачная тень. Он потер глаза. Ну, не объяснять же ей, тем более в такой день, что он никогда не праздновал и не будет праздновать тот день, который записан в его паспорте, как день его рождения. А на самом деле это день, когда его, трехлетнего малыша, подкинули в уфимский Детский Дом.
— Не волнуйтесь. Я знаю, что вы сирота, — тихо сказала Лугарина, — Но все равно вам нужно отмечать свой день рождения. Давайте теперь каждый год праздновать его вдвоем семнадцатого сентября. Это будет наша такая добрая традиция.
— Почему семнадцатого сентября? — буркнул Евгений.
— А потому что в этот день, семнадцатого сентября, тридцать пять лет назад вы родились, Володя, — сказала тихо Лугарина.
Полутемная комната качнулась перед его глазами. Он рванул ворот рубашки, откинулся на спинку кресла, прерывисто дыша. Знал ведь, чувствовал что-то подобное, но не до такой же степени…