А своей сестре я только кивнул на прощание головой. Растяпа! Сидела рядом и не могла ничего подслушать. А ведь если бы подслушала, могла бы, в интересах всего человечества, наябедничать папе с мамой про змей и тем самым предотвратить гибель двух будущих отважных путешественников.
Простившись со всеми, я решил всё же ещё немного постоять. А вдруг произойдёт чудо и кого-нибудь в самую последнюю секунду осенит подозрение. Прошло пятьдесят или даже шестьдесят самых последних секунд. А я всё стоял со стаканами молока на тарелке.
— Ты чего? — опросил папа.
Я где-то читал, что перед смертью люди обычно просят за что-нибудь прощения. Ничего не поделаешь, придётся на всякий случай попросить. Я сказал:
— Папа и мама, вы простите нас с Мишкой, что мы съели ботинки и чуть не сожгли дачу…
— Боже мой! — сказала мама. — Я и забыла про это.
— Я не сержусь! — сказал папа. — Какие пустяки!
«Пустяки?.. Конечно, пустяки… По сравнению с нашей гибелью…»
Всё!.. Больше мне ничего не оставалось делать, как глубоко вздохнуть, развернуть плечи и твёрдой и нетвёрдой походкой направиться в свою комнату.
— Спокойной ночи, — сказал Мишка всем, присоединившись ко мне.
Мы подошли с ним к двери. Я постоял в нерешительности, потом открыл дверь и вошёл в свою комнату, как в могильный склеп.
Когда я вытащил из-под кровати свой чемодан, в котором был Мишкин чемодан со змеями, Мишка сразу ясе хотел извлечь свой чемодан из моего, но я наступил ногой на крышку.
— Подожди, Мишка, — сказал я, — ты пока не вытаскивай своих ужей.
— Почему моих? — сказал Мишка. — Теперь это наши общие ужи.
«Общие!.. У меня со змеями никогда не было ничего общего», — это я подумал про себя. А это я сказал вслух:
— Давай, Мишка, сначала пройдём всё, как будет, только без ужей… значит, мы пьём молоко из стаканов… А они из тарелки…
Мишка вылил два стакана молока в тарелку и сказал:
— А потом все ложимся спать.
— А можно, — спросил я, — чтобы уж для начала спал под кроватью, а я на кровати?
— «Под кроватью»! Да разве тебя будет уж после этого оберегать, если ты его будешь под кроватью держать?
— Хорошо, — сказал я. — Тогда пусть я лежу под кроватью, а он на кровати…
— Вечно ты со своими отговорками! — зашипел на меня Мишка, сталкивая мою ногу с крышки чемодана.
Потом он извлёк свой чемодан из моего, поставил его к себе на колени, оглянулся вокруг и сказал:
— Вместе так всё вместе!
С этими словами он сорвал пломбы из пластилина, щёлкнул замочками и стал медленно открывать крышку чемодана, а я так же медленно стал закрывать свои глаза.
Потом наступила такая пауза, что я подумал, что с Мишкой всё кончено. Бесшумно, как это и принято у змей. Вот настаёт и моя очередь…