В тот момент я находился в штабе, когда мне сообщили, что меня разыскивают Шахрай и Станкевич. В то время он ещё числился заместителем главы городского совета Москвы, и мне было непонятно, зачем я ему понадобился. Все собрались в кабинете. Раньше меня пришёл Михаил Полторанин.
Все трое оживлённо спорили и не обратили особого внимания на моё появление. Я, озадаченный таким невниманием к себе, поинтересовался: «В чём тут дело?». «Пишем указ о телевидении», – ответил Станкевич. Его перебил Полторанин: «Надо посоветоваться, кто заменит Кравченко и возглавит Останкино». Станкевич сказал: «Текст указа готов, нет только фамилии, так что ты появился весьма кстати. Мы считаем, что этим человеком должен быть ты».
«И вообще, „Останкино“ и вашу компанию надо объединить, – это уже сказал Полторанин. – Кому нужна дополнительная головная боль?» Я возразил: «Почему у вас не возникло желания для простоты управления объединить все оперные театры в один?» Шахрай рассмеялся: «Об этом мы ещё не думали. Кто знает, может быть».
В одном из вариантов указа уже стояла моя фамилия. Я попросил её вычеркнуть, а затем для большей надёжности сделал это сам.
Для меня подобный вариант был губителен. Во-первых, я с трудом согласился на свой нынешний пост. Во-вторых, при всех изъянах и рисках моей нынешней должности для меня имело главный смысл – может быть, кому-то это покажется абсурдным, – что на пустом месте, не имея ни стола, ни стула, ни копейки денег мы вдвоём с Анатолием Лысенко создаём федеральное телевидение и радио. При этом придумали и то и другое в условиях немыслимых, когда кругом всё разрушалось. В то лето 1990 года я настоял, чтобы фамилия Лысенко оказалась в постановлении Президиума Верховного совета рядом с моей фамилией: Попцов О. М. – председатель компании, Анатолий Лысенко – генеральный директор.
Я сразу предложил некое равенство отношений, установив его доли в этом документе. Таковы были мои убеждения. Время показало – то, что восхитительно в декларациях, не всегда идеально в жизни. Всегда следует осознавать – всякое раздвоение власти пагубно. Власть всегда одна, и демократия продуктивна только тогда, когда способна разделить время дискуссий и время решений и действий.
Итак, моё рискованное переназначение в ту роковую ночь не случилось. Я предложил временно возложить руководство, тогда ещё Гостелерадио, на министра информации России Михаила Полторанина. Так и записали. Полторанин не стал особо возражать, так как в его руки передавалась судьба нового назначения.
Сам он телевидения не знал, а значит, предложить подходящую кандидатуру немедленно, дабы не угодить под колёса президентского гнева, не мог. Так появилась фигура Яковлева во главе «Останкино», что было на 100 % его идеей. Когда он спрашивал моего мнения, он прекрасно понимал, что я не буду возражать. Ибо несколько ранее он буквально украл меня у Егора Яковлева, первым заместителем которого я работал в «Московских новостях». За то, чтобы перетащить меня к себе, Егор разработал целую операцию. У него были прекрасные планы, но проработали вместе мы менее года. Затем, как гром с небес, моё назначение на пост председателя Всероссийского радио и телевидения, компании ВГТРК. Воспротивиться этому назначению Егор не мог, так как на эту должность я был назначен лично Борисом Николаевичем Ельциным. Впрочем, не буду повторяться, потому как об этом я уже писал.