— Нет, — помотал головой Десятов. — Конечно нет! но…
— Но что? — всплеснул руками Кафтырёв, так эмоционально, словно и впрямь переживал за его сына, искренне дивясь непонятному упрямству коллеги — в это представление Илья, естественно, не поверил ни на грош, но с другой стороны — определённый резон в словах доктора был. А тот меж тем продолжал: — Мы не позволим твоему Косте встать у нас на пути, потому что заранее переманим на свою сторону и сделаем ему только лучше! Разве ты не хочешь для своего сына лучшей жизни? Не хочешь, чтобы Костя был с нами и стал самой могущественной силой во Вселенной?
— Я боюсь, семя приживётся неправильно, и с ним случится что-нибудь непоправимое. Бывали ведь и суициды, и сумасшествие, и внезапная смерть…
— Стоп, стоп, стоп! Когда это было-то, дорогой мой Илья? Ещё до того, как ты спецподготовку свою изобрёл! Ну и? Ты вообще для чего установку свою придумал и с тех пор неустанно совершенствовал? Разве не для таких случаев? Проверили ведь уже — всё отлично работает, чернокровые сразу родятся, сегодня снова посев!
— Риск всё равно есть. Это же мой сын! И он не находится в депрессии, почва для посева не подготовлена!
— Так подготовь! — взревел Кафтырёв. — Используй соответствующие препараты, я любой помогу достать, если надо.
— Колоть нейротоксин, чтобы вогнать в депрессию? — ужаснулся Илья.
— Один из способов, — спокойным тоном отозвался доктор. — Ну, или придумай ещё что-нибудь, уж постарайся, ты ж учёный! Ради сына. А иначе… — он впился в Илью взглядом, и у того снова противно задрожали внутренности. — В общем, даю тебе три дня! Если за это время не приведёшь и не подготовишь сына, я сам решу эту проблему. По-своему! Ты меня понял?
— Да.
— Свободен.
«Чёрт бы подрал этого Десятова! — думал Кафтырёв, глядя, как закрылась за Ильёй дверь. — Надеюсь, он действительно верно оценил ситуацию и не выкинет что-нибудь идиотское! Ох уж эти папаши-неадекваты! Даром, что сам уже чернокровый, а над чадом своим глупым всё трясётся чего-то… И ведь сто лет до этого сына не видел, дела не было, а теперь вдруг, гляди-ка, как взволновался, дурень! — Доктор презрительно фыркнул. — Ладно, подождём… другого выхода у Десятова всё равно нет: «лампочек» мы или переделывать будем, или уничтожать — он это понимает, поэтому должен привести сыночка, пока слишком поздно не стало. Нам сейчас такой очень нужен — поможет с этой девкой малолетней разобраться, вот же чёрт! — Китаец сказал, на вид ей лет двадцать, а достала меня уже не по-детски! Надо будет найти художника — портрет со слов всей бестолковой троицы нарисовать, посмотрим, совпадёт ли облик этой стервы с тем, что я видел тёмным зрением».