— Врача, позовите врача! — закричал кто-то. — Тут мужчине плохо!
Вокруг уже собиралась толпа. Растолкав людей, Анна бросилась к парню.
— Пропустите, я помогу! Пропустите!
Узнав его имя и фамилию, она что-то ещё говорила, автоматически, по давно отработанной на сеансах привычке, а сама, нащупав теплотень парня, схватила его за руку, дожидаясь, пока снова установится достаточно плотный контакт, чтобы — как же всё это чертовски медленно! — вытянуть росу, но — вжух! Парень вырвался и рванул бегом прямо через газон.
— Стойте, куда вы? — безнадёжно воззвала Лявис: она была слишком обессилена голодом, чтобы пускаться в погоню и ловить чужую суперподвижную теплотень.
Парень несся, словно удирал от целой тысячи бесов, значит, был сильно напуган… кто же он такой, этот Евгений Морозов? Из какого корпуса и как к ним попал?.. — господи, и о чём это она?! Он же сейчас вообще из пансионата сбежит! Анна достала телефон. Надо срочно перекрыть ему выходы! Вечером как раз совещание — по какому поводу ей не сказали, но теперь оно, в любом случае, очень кстати! Можно будет рассказать про этого интереснейшего Морозова и обсудить, что делать с ним дальше.
Предупредив охрану, Лявис натянула фирменную улыбку и нежно разогнала всех толпившихся поблизости гостей и сотрудников, после чего устало опустилась на лавочку. Всё, теперь он не уйдёт.
Ну и денёк, сегодня, бесы его раздери!.. А ведь завтра вечером ещё и посев — пережить бы теперь его, не свихнувшись от голода!
Даже встать с этой лавочки, чтобы пойти выпить кофе, и то сил нет. Надо немного отдохнуть. Анна прикрыла глаза и откинулась на спинку, вытянув ноги. Постепенно ей удалось расслабиться и когда нереализованное возбуждение, наконец, отступило, с ним вместе ушло и бешенство из-за так варварски отобранного Кафтырёвым лакомства. Вспомнились месяцы до пансионата, когда голод присутствовал постоянно и частенько становился настолько невыносимым, что мозг отключал сознание, и Лявис, как зомби, брела по городу до тех пор, пока не чуяла нечто, способное ей помочь.
* * *
ДТП, драки, убийства… — Анна ползла к местам таких происшествий, словно личинка синей или зелёной мухи — к гниющей ране. Лявис улыбнулась, вспомнив, как покоробило её сравнение Кафтырёва.
«Насколько же надо не любить себя, чтобы найти общее с опарышем?!» — возмутилась она тогда.
«Взгляд медика сильно отличается от того, что видит обычный обыватель, который просто не понимает, какое отличное природное средство для очистки ран — личинки! — улыбнулся доктор в ответ. — Эти прекрасные и полезные создания питаются лишь мёртвыми тканями, не трогая живые, да при этом ещё и выделяют антибиотик сератицин, предотвращая загноение, — ну, разве не чудо?»