Сейчас я понимаю, что он ничуть не изменился, просто я видела в нем только то, что хотела видеть, он во мне тоже. Холман не заметил, вернее, посчитал капризом тягу к театру, а моему упрямству намеревался противопоставить свое собственное. Началось противостояние двух упрямых баранов на тонкой жердочке над пропастью. И выхода ведь никакого, мы основательно уперлись лбами, но уступи вдруг кто-то один, в пропасть полетят оба (что и произошло). Вместе нам не идти, и теперь предстояло только понять, кто пересилит и как долго продлится это противостояние.
На помощь пришел Освальд Фрюэн, он посоветовал позволить мне попытать счастье сначала в рекламе (меня снимали для рекламы сигарет), а потом в крошечной эпизодической роли с парой слов в кинокомедии, которую забыли через день после премьеры. Уступив, Ли брал свое иронией, он откровенно насмехался над «великой актрисой», которая снизошла до рекламы сигарет:
– Теперь спрос на эти сигареты превысит число курящих в Англии.
Со съемками в роли школьницы, появляющейся всего в двух крошечных эпизодах, получилось похоже: Ли смеялся над «титаническими усилиями, приложенными для запоминания текста» из двух фраз, и над тем, что даже по секундомеру не успел засечь время моего краткого пребывания на экране.
Но муж мог смеяться сколько угодно, он не знал одного: я уже вдохнула воздух кулис и съемочной площадки и навсегда отравлена им. Это может понять только тот, кто слышал команду «Мотор!» или аплодисменты зрительного зала. Попавший в этот мир пропадает навсегда, обратного пути нет. Театр и кино – это воронка, водоворот, из которого не выбраться, а если и выбираться не хочется…
– Вив, если это называется актерской карьерой, то, ей-богу, ты платишь за нее слишком большую цену.
Повод для ехидства имелся. На съемки в роли школьницы я отправлялась в пять утра, в ожидании вызова на площадку проводила на студии, трясясь от холода в тоненьком летнем платье, целые дни. Вызова обычно не было, никто не знал, когда именно будут снимать мой эпизод, зато я успевала промерзнуть, потому что зима выдалась лютой, слабенький электрообогреватель не спасал. Недосыпание и ранние подъемы меня не пугали, я даже мерзнуть была согласна, пугала угроза, что мою роль вообще выбросят или при монтаже вырежут эпизоды со мной.
Продвигалась я медленно, после десятисекундной роли школьницы была хоть и главная, но совершенно пустая роль в «Джентльменском соглашении» Пирсонза. Позже Элиа Казан поставил в Америке свой вариант фильма, который имел успех, а наш никто и не вспомнил, потому я никогда не говорю о главной роли в этом фильме, чтобы не вызывать недоуменных вопросов.