Шума было очень много, тем обидней оказался провал. Грета Гарбо сочла Оливье неподходящим для игры с ней и отказалась сниматься с «этим англичанином»! Лоуренс мог диктовать все, что угодно, но он не был звездой, которой позволительно выбирать партнеров, а Гарбо была. Это показало Ларри его реальное место в Голливуде.
Кому я не завидую в этой ситуации – Джилл Эсмонд, потому что прекрасно понимаю, что все недовольство Ларри выливал на нее, а что это такое, я знаю…
С Голливудом было порвано «навсегда», это название проклято, никто не смел произносить само слово «Голливуд». И вообще, в кино настоящему актеру делать нечего! Сколько раз я слышала такие заявления, если фильм не удавался или что-то получалось не так, как хочется Ларри. Но как только его приглашали сниматься, все забывалось, Голливуд поворачивался другим боком, и его огни снова сверкали ярче звезд.
Кино «больше не существовало», оставался театр. К счастью, Кауард пошел навстречу и предложил несостоявшемуся партнеру Греты Гарбо роль в комедии «Биография», потом Ларри заменил Ричардсона в «Королеве шотландцев» и, конечно, роль в «Королевской семье» Кауфмана. Эта пьеса – настоящая пародия на реальных актеров Бродвея, умная, яркая, в которой Ларри сумел проявить лучшие свои актерские качества. Мне куда больше нравятся вот такие его роли, чем те, в которых он играет мерзавцев.
Вот такого Ларри – в «Биографии», «Королеве шотландцев» и в «Королевской семье» – я и увидела впервые. Его Тони Кавендиш был бесподобен, со мной согласились бы многие, а потому я посмотрела «Королевскую семью» бессчетное количество раз. Хотя и одного достаточно, чтобы влюбиться без памяти.
На сцене играл Идеал – красивый, излучающий какую-то загадочную энергию, этой энергией буквально затапливающий зал. Ларри был невозможно хорош, обаятелен и так контрастировал со всем, что ждало меня дома! На сцене – фонтан эмоций, талантище, само божество, дома – спокойная повседневность, рутинная, размеренная жизнь.
– Вот человек, за которого я выйду замуж!
Не помню, как произнесла эти слова, хотя подруга твердит, что сказала, а она в ответ упрекнула, мол, он женат, а я замужем.
Я пропала, потому что между мной, сидящей в зале, и Ларри, царившим на сцене, стояла не Джилл Эсмонд и их брачный обет, а сам театр. Джилл имела возможность быть рядом с моим божеством каждый день не просто дома, а на сцене и за кулисами, что в тысячу раз важнее, потому что дома простая жизнь, а на сцене волшебная!
Ларри – это наваждение, которое я не смогу стряхнуть с себя никогда, но я и не намерена этого делать. Однажды Фрюэн спросил, что я сделала бы, узнай, что Ларри разлюбил меня?