— Плесни, — ответил ему директор. — Машина скоро придет, Михалыч, — сказал он дяде Косте. — Может, разбудишь Катю? Автобус-то ушел. Другой только утром пойдет.
— Чего ее будить, — сказал дядя Костя. — Поедем без нее. Сумку оставил. Надя ей передаст. Пусть спит. Надя сказала, она две ночи глаз не сомкнула. Ты разговор-то не уводи.
— Говорить не о чем, — сказал директор. — Что сделано, то сделано.
— Ваня!
— Нет, — сказал голос директора. — И не зыркай, — добавил он. — Для нее, может, так будет лучше, — сказал он. — Для нее это шанс.
— Э-эх, — сказал дядя Костя.
Из коридора послышался голос пожилой врачихи, одновременно на улице загромыхал приближавшийся мотор. Я поднялась и, тихо шлепая по крашеному полу босыми ногами, пошла обратно. В свой коридор я свернула, когда там закрывалась дверь бокса напротив.
— Добрый вечер, мамочка, — услышала я оттуда. — Как наши дела?..
Столько было звуков, столько слов, столько смыслов… Я отвыкла.
Мальчишки за соседней стеной меня на этот раз заметили и закричали сразу в несколько глоток, тыча пальцами:
— Она вставала, она без спросу ходила!..
Я прошла в свой бокс, где стояла та же ночная тишина, что и раньше. Легла в постель. Я устала. Я услышала, как, прервав разговор с мамочкой, на шум явилась врачиха.
— Что за гвалт? — недовольным голосом сказала она. — Что за переполох?
И те радостно вразнобой заорали:
— Она вставала, а она вставала.
— Глупости, — рассердилась врачиха. — Немедленно угомонитесь, иначе выключу свет.
Лежать в темноте мальчишкам не хотелось, и за стеной наступила тишина. Но стоило врачихе уйти, как они быстро собрались на койке у меня за головой. Громко шептались и тыкали в меня через стекло пальцем. Какое-то время я их видела сквозь ресницы, а потом глаза сами собой слиплись, и я уснула обыкновенным, нормальным сном, без туманов и без видений.
Глава 2
Такой день был хороший, когда на обходе мой лечащий врач сказал, что меня скоро выпишут.
Заканчивалась первая неделя сентября. В больничном саду сняли последние красные яблоки. По обе стороны от главного корпуса на круглых клумбах цвели всеми оттенками желтого, красного, розового и белого астры и георгины.
Уже с утра было ясно, что и этот день будет весь теплый, и, когда мы, старшие из выздоравливавших девочек, после завтрака помогали санитарке таскать в помоечную алюминиевые тазы с посудой, я бегала просто в халате, не надев даже синей фланелевой кофты. Халаты у нас у всех были одинаковые: ситцевые, на пуговицах до горла и с круглым воротничком, в мелкий цветочек. Мы их надевали поверх больничных рубах, которые были длиннее халатов. А на голову я повязывала платок — белый, в серую крапинку. Его привезла тетя Катя, потому что волосы мне состригли под ноль и они еще не отросли.