Ей стоит неимоверных усилий собраться с духом и посмотреть на Гэри. И тотчас, встретив его взгляд, она опускает глаза. Надо соблюдать крайнюю осторожность, встречаясь взглядом с таким человеком. Салли отпивает немного воды, снова обмахивает рукой лицо. В подобных обстоятельствах самое лучшее – не показывать страх. Это Салли усвоила с детства. Держись как ни в чем не бывало. Не выдавай, что творится у тебя внутри.
– Кофейку не хотите? – неожиданно спрашивает она. – У меня еще остался горячий.
– Отчего же, – произносит Гэри. – С удовольствием.
Ему, собственно, нужно поговорить с ее сестрой, но это не к спеху. Возможно, та, решив уехать, просто воспользовалась машиной Хокинса, но точно так же может быть, что ей известно, где он находится. В любом случае Гэри с этим торопиться некуда.
– Вы сказали, что ищете кого-то из знакомых Джиллиан? Я правильно поняла?
У нее милая манера говорить – новоанглийский выговор, так и не утраченный с детства, и привычка морщить губы после каждого слова, будто пробуя на и вкус последний слог.
– Джеймса Хокинса. – Гэри кивает.
– М-хм, – задумчиво произносит Салли, боясь прибавить хоть что-либо, так как иначе она сорвется на крик, кляня и этого Джимми, и сестру, и каждого, кто жил когда-либо в штате Аризона или хотя бы ступал туда ногой.
Она подает кофе и садится, напряженно соображая, как выпутаться из этого положения. Белье в дорогу у нее постирано и сложено, машина заправлена горючим, проверено, есть ли масло в моторе. Необходимо как-то оградить детей, придумать возможно более правдоподобное объяснение. Вроде того, что «олдсмобиль» куплен на распродаже, или был найден брошенным на стоянке для отдыха, или же просто кто-то ночью поставил машину возле ее дома.
Салли поднимает голову, готовясь соврать, и видит, что мужчина, сидящий у нее за столом, плачет. Гэри из-за своего роста обречен выглядеть неловким в разнообразных жизненных ситуациях, но плачет он не без изящества. Дает естественный выход своим чувствам, вот и все.
– Что с вами? – спрашивает Салли. – Что случилось?
Гэри качает головой; ему всегда нужно время, чтобы вновь обрести дар речи. Дед говорил, что, если сдерживать слезы, они накапливаются, поднимаясь все выше, пока в один прекрасный день под их напором твою голову не разнесет на части, и останешься ты всего-навсего с одним лишь обрубком шеи. Гэри случалось плакать чаще, чем большинству других мужчин. Он мог прослезиться на родео или в суде, дать волю слезам, увидев на обочине шоссе ястреба, подстреленного влет, и только после этого достать из багажника лопату и закопать мертвую птицу. Ему не стыдно, что он расплакался, сидя на незнакомой кухне в присутствии хозяйки, – он много раз видел, как у деда подозрительно блестят глаза при виде красивого коня или темноволосой женщины. Гэри утирает слезы широкой ладонью.