– Ага, сейчас, – сказала на это Салли. – Как будто нормальному человеку такое может прийти в голову!
– Да? – удивилась Джиллиан. – Значит, по-твоему, не может?
Она запустила руку в передний карман джинсов и вытащила пачку денег. Две тысячи, наличными. На лице девушки играла торжествующая усмешка, и Салли дорого дала бы, чтобы стереть ее.
– Во всяком случае, вид ужасный, – сказала она. – Выглядишь как мальчишка.
Сказала так, хотя и видела, как хороша открытая шея Джиллиан, прелестная, стройная, способная растрогать до слез взрослого мужчину.
– Подумаешь! Снова отрастут!
Но волосы у нее больше так и не отросли – доставали только до плеч. Чего только Джиллиан не перепробовала: и с розмарином мыла голову, и с лепестками розы и фиалки, даже с настоем женьшеня – никакого толку.
– Вот видишь? – говорила Салли. – Видела, к чему приводит корысть?
Ну а к чему привела Салли привычка быть образцово-показательной пай-девочкой? Да вот сюда и привела – в сырой и ненастный вечер, на эту самую парковку. Раз и навсегда поставила на место. Кто она такая, чтобы быть ходячей добродетелью, уверенной, что ее выбор – всегда самый правильный? Если б ей просто позвонить в полицию сразу, как приехала Джиллиан, если бы не приниматься все улаживать и всем распоряжаться, с убеждением, что лишь она одна за все в ответе, за все причины и последствия, – тогда, возможно, они с Джиллиан не оказались бы сейчас в таком переплете. Это все дым виноват, что закрутился у стен лесного домика, в котором были ее родители. Это те лебеди в парке. И стоп-сигнал, которого не замечают, пока не происходит непоправимое.
Салли всю жизнь держалась наготове, а для этого необходимы логика и трезвый рассудок. Если б родители взяли ее с собой, уж она бы учуяла вовремя едкий запах гари. Углядела бы синюю искру, что первой выпала на ковровое покрытие и замерцала, как звездочка, а за ней сверкающей рекой хлынули другие, и в мгновение ока все вокруг запылало. Уж она-то оттащила бы Майкла с мостовой на тротуар в тот день, когда компания юнцов набилась в отцовскую машину, перебрав спиртного. Не она ли спасла своего ребенка, когда на него собирались напасть лебеди? Не на ее ли плечах с тех пор держалось все – дети, дом, ухоженный газон, плата за электричество, стирка белья? Чтобы оно кипенно-белым сушилось у нее на веревке?
С самого начала Салли обманывала себя, внушая, что справится с чем угодно, но больше она обманывать никого не желает. Еще одна ложь – и все будет потеряно. Еще одна – и никогда ей уже не выбраться из дремучего леса.