– Отлично, – произносит женщина, отложив продолжение телефонного разговора до той минуты, когда снова останется одна.
– Хотите, угадаю? – Салли указывает кивком на телефон. – Ваша сестра?
Да, младшая сестра, живет в Порт-Джефферсоне и вот уже сорок два года шагу не может ступить без совета. Иначе ни на одной ее кредитной карточке давно не осталось бы ни гроша, а сама она так и мыкалась бы по сей день со своим первым мужем, который был в тысячу раз хуже, чем теперешний.
– До того занята собой, что прямо зло берет! Вот что значит, когда ты младшая в семье и привыкла – все только с тобой и носятся. – Женщина прикрывает ладонью трубку. – И заботишься-то о них, и из всех передряг выручаешь, а от них хоть бы капля благодарности!
– Правда ваша, – соглашается Салли. – Как же иначе – младшенькая! Так до старости и живут с этим сознанием.
– Ох, мне ли того не знать…
Ну а как обстоит со старшенькими, размышляет Салли, останавливаясь у автомата купить банку кока-колы без сахара. Она возвращается к машине, переступая через маслянистые лужицы, окаймленные радужной кромкой. С теми, кто добровольно обрекает себя вечно указывать другим, что им делать, всегда берут ответственность на себя, каждый день твердят двадцать раз: «Что я тебе говорила?» Как ни противно признаваться, этим Салли и занималась – и притом, сколько себя помнит.
До того, как Джиллиан коротко постриглась и все девочки в городе повалили в салоны красоты, требуя, чтобы им сделали точно такую же стрижку, у нее были такие же длинные волосы, как у Салли, – даже, может быть, чуть длиннее. Волосы цвета спелой пшеницы, на солнце слепящие глаза своим блеском, мягкие, точно шелк, – по крайней мере в тех редких случаях, когда Джиллиан удосуживалась расчесать их щеткой. И вот теперь Салли спрашивает себя: не завидовала ли ей, не из зависти ли дразнила сестру чучелом с вороньим гнездом на голове?
Тем не менее, когда Джиллиан в один прекрасный день явилась домой коротко стриженная, Салли была искренне потрясена. Хоть бы посоветовалась с ней сначала!
– Как у тебя рука поднялась такое над собой учинить? – возмущалась она.
– На то есть свои причины. – Джиллиан сидела перед зеркалом и накладывала кисточкой румяна, подчеркивая впадины под скулами. – И это Б-А-Б-К-И.
За Джиллиан, по ее утверждению, в последние дни ходила по пятам какая-то тетка, а сегодня наконец заговорила. Предложила, что тут же, на месте, отсчитает Джиллиан две тысячи долларов, если та пойдет с ней в дамский салон и отрежет себе волосы по уши, а тетке с мышиным хвостиком достанется для выходов накладная коса.