– Пусть так, – говорит тетушка Фрэнсис. – Если тебя больше устраивает такой взгляд на вещи.
Джиллиан жалеет, что не догадалась пропустить за компанию с тетушками стаканчик джина. Вместо этого она допивает остатки холодного кофе из чашки, не убранной после ланча с кухонного стола. К утру ручей позади школы обратится в глубокую речку; лягушки повылезают на высокий бережок, ребята после воскресных занятий не задумаются бултыхнуться в теплую, мутную воду прямо в парадном костюмчике и самых лучших ботинках.
– Ну хорошо, – говорит Джиллиан. Она знает, что тетушки имеют в виду нечто большее, чем просто тело, – это дух покойного преследует их. – Ладно, – повторяет она и открывает заднюю дверь.
Антония и Кайли выходят во двор с кастрюлей. Очень скоро хлынет дождь; привкус его уже чувствуется в воздухе. Большой чемодан тетушки еще раньше велели поставить невдалеке от колючей изгороди. Тетушки стоят бок о бок, и ветер с жалобным завыванием треплет подол их юбок.
– Это растворит то, что было когда-то плотью, – говорит тетушка Фрэнсис и подает знак Джиллиан.
– Что, я? – Женщина пятится назад, но отступать ей некуда. Прямо за спиной у нее стоит Салли.
– Давай действуй, – говорит Салли.
Антония и Кайли держат тяжелую кастрюлю; ветер хлещет по изгороди, и ветки рвутся вперед, как бы норовя исцарапать их колючками. Осиные гнезда раскачиваются туда-сюда. Да, пора; это ясно.
– Ой, мамочки, – шепчет Джиллиан. – Не знаю, смогу ли я.
У Антонии от усилий не уронить кастрюлю побелели костяшки пальцев.
– Ух, как тяжело, – сдавленным голосом говорит она.
– Сможешь, – подбадривает сестру Салли. – Поверь мне.
Салли теперь твердо знает: подчас человек способен на такое, что самому впору лишь развести руками. Взять хотя бы ее дочерей, ее девочек, для которых она желала одного: нормальной жизни, – и вот позволяет им стоять над грудой костей с кастрюлей для варки макарон, наполненной черт-те чем! Что с нею произошло? Что дало осечку? Куда делась рассудительная женщина, на которую могли положиться в любой день и час? Она не в силах, как ни старайся, не думать ежеминутно о Гэри. Дошла до того, что позвонила в мотель «Вам – сюда» узнать, выписался ли он оттуда; да, выписался. Уехал, а она не в состоянии избавиться от мыслей о нем! Сегодня видела ночью во сне пустыню. Ей снилось, будто тетушки прислали ей черенок от яблони из своего сада и он зацвел в безводной пустыне. И будто бы если яблок с этого саженца дать коню, не будет того коня резвее, а если кусочек пирога, испеченного ею с этими яблоками, отведает мужчина, он будет принадлежать ей на веки вечные.