Сидя по ночам возле кустов сирени, Джиллиан старается решить, чувствует ли она, что совершила убийство. Да нет в общем-то. Не было в этом ни злого умысла, ни заранее обдуманного плана. Если б можно было все вернуть назад, она бы согласилась, – правда, все же предусмотрев кое-какие меры. Она настроена по отношению к Джимми дружелюбно, как никогда, – появилось ощущение близости, нежности, чего прежде не наблюдалось. Ей не хочется оставлять его в полном одиночестве там, в холодной земле. Хочется побыть рядом, поделиться новостями за сегодняшний день, послушать анекдоты, которые он любил рассказывать, когда был в хорошем настроении. Он ненавидел юристов за то, что ни один не спас его от тюрьмы, и собирал про них анекдоты. Знал их тысячи, и уж если решал какой-нибудь рассказать, помешать ему было невозможно. Вот и тогда, в Нью-Джерси, как раз перед тем, как свернуть на стоянку для отдыха, Джимми задал ей вопрос: что такое – коричневое с черным и отлично смотрится на адвокате?
– Ротвейлер, – ответил сам, с таким сияющим видом, словно у него вся жизнь была впереди. – Ты вдумайся, – сказал он. – Поняла, в чем тут соль?
Иной раз, сидя там, на траве, с закрытыми глазами, Джиллиан готова поручиться, что Джимми, живой, – рядом с ней. Она чувствует, как он тянется к ней, как бывало, когда напьется, осатанеет и хочет то ли дать ей затрещину, то ли швырнуть ее в постель – никогда не знаешь до последней минуты. Знаешь лишь одно: если начал вертеть на пальце этот свой серебряный перстень – берегись! Когда там, во дворе, присутствие Джимми становится слишком уж осязаемым и ей вспоминается, как все у них обстояло на самом деле, ничего дружеского в его близости больше не остается. Тогда Джиллиан бежит в дом, запирает заднюю дверь и глядит на сирень сквозь стекло с безопасного расстояния. Сколько раз он пугал ее до смерти, заставлял делать такое, что язык не повернется сказать!
Честно говоря, она рада, что живет вместе с племянницей; ей страшно спать одной и потому не жаль пожертвовать возможностью уединиться. Нынче утром, например, когда Джиллиан открывает глаза, на краешке кровати уже сидит Кайли и смотрит на нее. Время всего семь часов, а идти на работу только к часу дня. Она мычит и укрывается с головой ватным одеялом.
– А мне тринадцать лет, – говорит Кайли с удивлением, как будто сама не верит, что с ней это все же произошло. Всю жизнь только о том и мечтала, и вот теперь ее мечта сбылась!
Джиллиан немедленно садится в постели и обнимает племянницу. Она отлично помнит, как это удивительно – обнаружить, что ты уже выросла, какое это волнующее, бередящее душу ощущение и до чего оно застает тебя врасплох.