– Типично для тети Джиллиан, – говорит она матери, когда они прождали уже, кажется, целую вечность. – Ни с кем никогда не считаться.
Салли – у которой нет большой уверенности, что Джиллиан не подбила Кайли прокатиться зайцем на товарняке или поймать попутку до города Вирджиния-Бич, из того нехитрого соображения, что почему бы девочке не развлечься, – пьет вино, которое при нормальных обстоятельствах позволяет себе редко.
– Ну и катись они обе, – говорит она сейчас.
– Мама! – восклицает Антония, пораженная.
– Давай заказывать, – предлагает Салли Гидеону. – Возьмем две пиццы с пепперони.
– Ты же не ешь мяса, – напоминает ей Антония.
– Тогда я возьму еще стакан кьянти. И фаршированных грибов. И пожалуй, спагетти.
Антония озирается, ища глазами официанта, и мгновенно отворачивается вновь. Щеки ей заливает краска, на лбу выступает пот. За столиком у задней стены сидит ее учитель биологии, мистер Фрай, и обсуждает с официантом достоинства баклажанного рулета. Антония без ума от мистера Фрая. Он так блестяще преподает, что она даже подумывала, не провалить ли вводный курс биологии специально, чтобы пройти его повторно, – правда, потом выяснилось, что с осени он поведет и основной курс. Не важно, что он для нее слишком стар, он выглядит так потрясающе, что, если всех ребят в старшем классе сложить вместе и перевязать лентой с большим бантом, их все равно близко не поставишь! Ежедневно под вечер мистер Фрай делает пробежку и каждый раз трижды обегает водохранилище позади школьного здания. Антония не упускает случая оказаться при заходе солнца там же, но он как будто не замечает ее. Хоть бы помахал когда-нибудь…
Естественно, она должна, как назло, столкнуться с ним именно сегодня, когда раз в кои-то веки не потрудилась воспользоваться косметикой и одета в этот бутылочного цвета кошмар, который, как она только сейчас обнаруживает, вообще не ее, а чей-то чужой. Посмешище, да и только! Вон даже этот болван Гидеон Барнс пялит на нее глаза.
– Что вылупился? – спрашивает Антония с такой яростью, что парень отдергивает голову, словно избегая удара. – Чего ты? – кричит она, когда он продолжает таращить глаза.
Ух, как он ей противен! Смаргивает по-птичьи, а горло прочищает с таким звуком, точно собрался сплюнуть.
– По-моему, это моя майка, – виновато говорит Гидеон, и так оно и есть.
Он купил ее на Рождество, когда летал на Санта-Крус, а неделю назад забыл у Оуэнсов, где ее вместе с грязным бельем и бросили в стирку. Антония была бы окончательно уничтожена, знай она, что поперек спины у нее выведено черными буквами: «СВЯТАЯ НЕВИННОСТЬ».