Бен пребывает в таком смятении, что начал безотчетно проделывать свои фокусы кстати и некстати. Полез на автозаправке доставать кредитную карточку – а вытащил червовую даму. Заставил исчезнуть счет за электричество, поджег розовый куст у себя на заднем дворе. Помогал старушке перейти через дорогу на Развилке – и едва не довел ее до сердечного припадка, вынув у нее из-за уха монету в двадцать пять центов. А главное, его теперь не пускают в кафе «Сова» на северном конце Развилки, куда он обычно ходит завтракать, так как в последнее время он по дороге к своей обычной кабинке пускал все яйца, сваренные всмятку, крутиться волчком, а со всех столиков на его пути слетали скатерти.
Ни о ком и ни о чем, кроме Джиллиан, Бен думать не в состоянии. Он пристрастился носить с собой обрывок веревки и повсюду завязывать и развязывать мудреные узлы – дурная привычка, которая возвращается к нему, когда он нервничает или не может получить то, чего хочет. Но и веревка не помогает. Желание овладевает им с такой силой, что он мысленно лежит в постели с Джиллиан даже в то время, когда должен тормозить у светофора или обсуждать с миссис Фишман, своей ближайшей соседкой, нашествие японского жучка. Желание достигло в нем такого накала, что даже манжеты рубашек у него опалены. Оно непрерывно держит его в готовности к тому, чему, похоже, никогда не суждено свершиться.
Бен уже просто не знает, что делать, чтобы сломить защиту Джиллиан, просто не имеет представления, и он идет к Салли, готовый взмолиться о помощи. Но Салли даже дверь не открывает. Разговор с ним ведет через москитную сетку, и так сухо, как будто он не сердце свое принес к ней в ладонях, а явился с пылесосом на продажу.
– Послушай моего совета, – говорит Салли. – Забудь ты Джиллиан. Выбрось ее из головы. Найди себе хорошую женщину и женись.
Однако в сознании Бена Фрая все решилось еще в ту минуту, когда он впервые увидел Джиллиан под кустами сирени. Ну, может быть, сознание – не совсем точный адрес места, испытавшего тогда потрясение, но, как бы то ни было, теперь он жаждет ее всем своим существом. И когда Салли заявляет ему, чтобы он шел домой, Бен отказывается. Он садится на ступеньки крыльца, будто решил объявить сидячую забастовку, будто ему времени девать некуда. Так и сидит сиднем целый день, и в шесть вечера, когда в пожарном депо на Развилке дают гудок, он все еще не двигается с места. Джиллиан даже говорить с ним отказывается, когда приходит домой с работы. Она сегодня уже успела потерять часы и любимую губную помаду. И столько раз роняла гамбургеры на пол, что, ей-же-ей, приходит в голову мысль: похоже, какая-то посторонняя сила переворачивает тарелки прямо у нее в руках. И вот вам, в довершение всего, – Бен Фрай, он здесь и любит ее, а ни поцеловать его, ни обнять ей нельзя, потому что она хуже чумы, и знает это; такое уж у нее везенье.