Он шагнул на сцену, почувствовал направленные на него взгляды и запел. Мэри сидела на полу, изображая замерзающую женщину, и Энджел выводил строки – сначала на латыни, затем на старом добром английском языке, с легкостью растворяясь в музыке и ощущая, как бутафорские крылья за спиной становятся почти настоящими…
Это было похоже на волшебство. Такого не случается в повседневной жизни, полной неясных бытовых тайн, полунамеков и мелькающих эпизодов, за которыми не может угнаться память; но в моменты истинного творчества такое происходит. Время замирает, запертое в колдовской миг; растворенное в музыке, голосе, слове, оно подчиняется волшебнику, которым ненадолго становится человек. Люди созданы по образу и подобию Бога, которого не зря зовут Творцом. Никто не может создать больше, чем Он, но можно прикоснуться к божественной чаше, у которой нет дна.
Он спел свою арию, затем дуэт вместе с Мэри, ощущая, как замерли зрители. Фламбар знал, что поет хорошо, и пользовался умением зачаровать слушателей. Когда дуэт завершился, на актеров обрушился гром аплодисментов. Энджел подождал, пока хлопки стихнут, и склонился над Мэри.
– Теперь ты уснешь, – произнес он, следуя роли, – и когда проснешься, то исполнишь мое желание.
Он повернулся, чтобы уйти со сцены, и вздрогнул как от удара. Из зала на него смотрели такие знакомые и такие насмешливые глаза.
Глаза Брайана.
Энджелу следовало быстро переодеться, чтобы петь уже роль будущего возлюбленного Мэри. Он промешкал не более нескольких секунд, понимая, что стояние столбом на месте ни к чему хорошему не приведет, и быстро скрылся за кулисами. Не отвечая на похвалы, проследовал в комнату, где его поджидал новый костюм. Там закрыл дверь и сел, спрятав лицо в ладонях, но тут же вскочил и принялся расхаживать взад-вперед. Четыре шага туда, четыре обратно. Как забавно: совсем как в его комнате в Джиллейн-Холле. Помогает думать.
Брайан здесь. А это значит, что брату известно все: и где живет Энджел, и кто такая графиня Джиллейн, и… Никакой случайностью нельзя объяснить появление Брайана в театре. Его присутствие в зале и то, что он не стал прятаться в дальних рядах, а нагло уселся поближе, говорит лишь об одном: братец явился выяснить отношения.
Убить.
Вряд ли Брайан образумился за прошедшие месяцы. Скорее копил злость и готовился к продолжению того, что не закончил в доме Валентайн. Энджел начал стаскивать с себя костюм ангела, понимая, что не может не выйти на сцену. Друзья Лаис, ставшие в некоторой мере и его друзьями, так долго готовились к рождественскому представлению, что будет большой подлостью с его стороны подвести их. Ладно. Пока не завершится мистерия, Брайан не посмеет что-либо предпринять. Вряд ли он станет стрелять прямо из зала. А после нужно немедленно убрать отсюда Лаис и детей. Дружки Брайана (он наверняка не один) не должны причинить им зла.