— Алексей Павлович распорядился никого в кабинет не впускать, — пролепетала растерянная горничная. — У них с Валерием Андреевичем важный разговор.
— Опять завещание переписывают, — Ирина истерически хихикнула. — В двести тридцать третий раз. Господи, как это все достало!..
Слушать это все я не желала. Уединились с адвокатом? Что ж, уединение придется нарушить. Отодвинув Надежду, я покинула холл. В гостиной сидела Лика, скорчившись в кресле, и хныкала, осторожно трогая кончиками пальцев свеженький кровоподтек.
— Я ее убью, — сообщила она, увидев меня. — Вырву глаза этой стерве! Разрежу ее на куски и поджарю в оливковом масле с лучком и морковкой.
— Бог в помощь, — пожала я плечами. Вникать в дела омерзительной семейки мне больше не хотелось ни капли: вот выясню то, что мне нужно, и покину этот дом без малейшего сожаления.
Дальше гостиной я не бывала, поэтому не сразу сориентировалась, куда идти. Лестницу отмела сразу — Модестов передвигался в инвалидном кресле, значит второй этаж отпадал, а лифта в этом доме, кажется, не имелось. Второй выход из гостиной привел меня в коридорчик, из которого вели четыре двери, и я по очереди останавливалась около каждой из них, напряженно вслушиваясь. Последняя по счету и была искомой: из-за нее доносились мужские голоса и даже смех. Очень интересно! Первый мой порыв ворваться в комнату и устроить там разнос со скандалом уже прошел; я замерла и приникла ухом к двери, не желая упустить ни слова. Почему-то мне казалось, что в удушливой атмосфере этого дома, наполненной истериками, тотальной подозрительностью, конфликтами и ссорами, — сочный мужской смех был таким же чужеродным, как аквалангист в полном снаряжении посреди пустыни Гоби.
— …забавно получилось! — уловила я обрывок реплики Модестова. Его голос ни с чем не перепутаешь.
— Ну так что напишем в новой версии завещания? — Это, разумеется, адвокат и доверенное лицо Валерий Андреевич.
— Погоди, дай подумать. Лике уже все состояние отписывали? Было дело. Ирине тоже, и не раз. Кто там в КПЗ загремел? Колька? А Андрей в больнице, так? Ну давай, завещание на Кольку переписывай, пусть Андрей в больнице понервничает, а Ирка побесится. И тогда сразу развивай бурную деятельность, Николая из ментовки вытаскивай, чтобы пореалистичней выглядело.
— Хе-хе, это вы хорошо придумали, — проблеял довольным голосом адвокат.
— Да я всегда все придумываю отлично! — самодовольно заявил Модестов.
Я стояла, ни жива, ни мертва. Этот невообразимый диалог был настолько чудовищным и циничным, что у меня похолодело все внутри. Да нет, быть такого не может, у Модестова маразм, и он переписывает завещание раз за разом, дабы заставить детей быть паиньками и вести себя так, как ему угодно. Но чтобы вот так… Хладнокровно высчитывать, кому отписать состояние на этот раз, чтобы остальные дети побесились… Это уже, простите, выше моего понимания.