Ближайшим населенным пунктом был поселок Славино в двадцати километрах. Егору вспомнилось, что я упоминала Славино, но разыскивать меня он не решился. (На этом месте я подозрительно хмыкнула, решив, что бездумно верить этому типу я не стану). Полдня он проваландался в компании Пегаса на набережной, ел дешевые пирожки в каких-то грязных кафешках, окончательно замерз, а ближе к вечеру решил подумать о ночлеге. К тому времени денег осталось и вовсе двести рублей, а перспективы были неясными — кто его знает, примет ли его отец и завтра. Он нашел каких-то бабок, которые сдавали комнаты, но они запросили по триста рублей за ночь, и деньги вперед. Егор окончательно приуныл. Делать было нечего. Пока не стемнело, он сидел на скамейке у памятника Ленину на поселковой площади, а потом принялся искать кафе, где можно просидеть всю ночь. Но все заведения закрывались в десять-одиннадцать часов вечера, кроме одного, на пляже. Парень пришел туда, но изрядно намозолил глаза своим потерянным видом и отсутствием финансов, и его прогнали на веранду.
Мартышка пораженно молчала — ей, домашней девочке из благополучной семьи и в голову не могло прийти, каково это, ходить с пятью долларами в кармане по незнакомому поселку, ночью, под ледяным ветром, в то время, как отец равнодушно предлагает тебе «прийти завтра». В ее голове это явно не укладывалось.
— Может, твоему отцу стало совсем плохо, а его… служащие не решились впустить тебя без распоряжения? — предположила она, чтобы утешить Егора.
— Может быть, — пропыхтел он под тяжестью Пегаса. — Надо думать о хорошем, иначе станет совсем хреново. Спасибо вам, девчонки, что согласились меня приютить. Стася… Я понимаю, что успел тебе надоесть со своими проблемами…
— Ладно, проехали, — отмахнулась я. — Благодари Мартышку.
— Спасибо. А почему — Мартышка? — улыбнулся он в темноте.
— Потому что Машка. А еще потому, что в детстве она обожала лазать по деревьям, и отцу пришлось даже устроить в нашей комнате спортивный уголок. А еще потому, что она очень красивая, и чтобы ненароком не загордилась, ей придумали такое прозвище, — объяснила я.
Мы уже подошли к пансионату, и разговоры пришлось прервать, чтобы подумать, каким образом провести Егора наверх.
— Может, снова по пожарной лестнице? — неуверенно предположил он. — Или по водосточной трубе?
— Какая ерунда! — рассердилась Мартышка. — Я имею полное право привести гостя, и никто не сможет мне этого запретить. Идемте!
К появлению гостя на стойке администрации отнеслись спокойно, только попросили записаться в журнал, и даже документов не спросили, чего я больше всего боялась. Мы беспрепятственно поднялись наверх. Мартышка открыла свой номер, гостеприимно показала Егору, где что лежит, прихватила пижаму и зубную щетку, и мы отправились ко мне.