— Понятно, — кивнул Антон. — А как же, старушка? Окно-то вставили?
— Мы же не беспредельщики, кэп, — обиделся лейтенант. — Ясен пень, скинулись с пацанами на остекление.
В этот миг зашипела рация в кармане Болтухина.
— Болт, это Тихий, — раздался голос одного из филёров. — Чухонец сел в такси. Едет к порту. Балалайка при нём. Упали на хвост. Как понял?
— Понял, Тихий, понял, — заверил лейтенант. — Ведите себя скромно, не раздражайте клиента. Отбой.
— Ну что ж, финальный аккорд, коллега, — улыбнулся Антон. — Только, прошу тебя, лейтенант, без поножовщины. Как-никак, наш клиент гражданин сопредельного государства.
— Обижаете, кэп, — возмутился Болтухин. — Я женевскую конвенцию соблюдаю.
Ожидать Канарского пришлось не слишком уж долго. Его импозантная фигура с тростью в одной руке и большим свёртком в другой, обозначилась в стеклянных дверях терминала минут через пятнадцать после доклада филёров. Он не спеша прошёл в зону досмотра и огляделся в поисках Пузырёва. Увидев, помахал ему тростью. Таможенник сделал постное лицо и указал на ближнюю к себе линию досмотрового эскалатора. Канарский направился туда.
Антон и лейтенант отделились от стойки и последовали за ним. Когда Канарский с добродушной улыбкой достал из кармана паспорт, Антон окликнул его через плечо:
— Гражданин Мякинен, будьте любезны, предъявите багаж.
Канарский обернулся и изумлённо посмотрел на Антона и лейтенанта.
— Ви мне, господа? — спросил он с неподдельным изумлением и чудовищным акцентом.
— Вам, гражданин Мякинен, он же, Пётр Канарский, — с сияющей улыбкой произнёс Антон, предъявляя удостоверение. — По нашим сведениям вы пытаетесь вывести из страны пребывания семь золотых монет, представляющих материальную и историческую ценность.
— Это ошибка, — возмутился Канарский-Мякинен, — я буду жаловаться свой консул.
Он отвернулся от Антона, собираясь пройти к окошечку регистрации.
— Хэнде хох, герр Батон! — вскрикнул лейтенант, ткнув финского подданного пальцами между лопаток.
Канарский от неожиданности поднял руки и обернулся.
— Это произвол! — воскликнул Канарский, опуская руки. — Я — гражданин Евросоюз, подданный Суоми. Прошу адвокат.
— Не нужно, Пётр Аркадьевич, никакого адвоката, — успокоил его Антон. — Речь не идёт о вашем аресте, хотя, видит бог, руки у меня чешутся.
— Так чего же от меня нужно доблестным мусорам? — язвительно осведомился финский подданный на чистейшем русском.
— Вы, гражданин Канарский, как мы знаем, неравнодушны к теме правосудия? Статуэтку бронзовую на днях приобрели. Извольте-ка её на досмотр, — елейно улыбаясь, сказал Антон и протянул руку к свёртку.