— Извините, господин легавый, вы не представились, однако, о моей скромной персоне изрядно извещены. Это ставит меня в неловкое положение, — Канарский учтиво наклонил голову.
— Капитан Кречетов, старший оперуполномоченный Тульского областного управления внутренних дел, — в тон ему ответил Антон.
— Тульский? — искренне удивился Канарский. — Не скрою, господин Кочетов, заинтриговали.
— Кречетов, — поправил Антон. — Статуэтку, будьте любезны!
— Видите ли, господин опер, статуэтки при мне нет, — Канарский, изображая сожаление, развёл руками.
— А это? — Антон ткнул пальцем в свёрток.
— Ах, это?! — Канарский с сожалением передал свёрток Антону.
Свёрток оказался довольно тяжёлым, но это была не статуэтка! Слишком предмет был округл и гладок. Антон сорвал упаковочную бумагу — из свёртка показалось горлышко большой коньячной бутылки.
— Шустовский коньячок, — охотно пояснил Канарский. — Всякий раз, бывая на родине, привожу отсюда бутылочку. Ностальгия, знаете ли.
— Где статуэтка, Батон? — тихо, но грозно спросил Антон.
— Статуэтка? Я подарил её одной чудной девушке, — не стал отпираться Канарский. Она тоже собиралась в Финляндию и любезно пообещала мне присмотреть за вещью.
— Это не та ли девушка, с кем вы встречались в «Алых парусах»? — спросил Антон, едва сдерживая себя, чтобы не наброситься на финского подданного.
— Вам и это известно, — несколько удивился Канарский. — Да, мы познакомились с Катенькой именно там. Не девушка, чистый ангел.
— Этот чистый ангел, господин Канарский, причастен к убийству, — строго сказал Антон. — И на монетах, что она вам предлагала, кровь.
— Убийство?! — Канарский мгновенно переменился в лице. — Нет, не может быть. Катенька не могла. Разве что тот, второй…
— Второй?! Вы его видели?
— Нет, — Канарский покачал головой. — Мы общались с ним только через интернет и дважды по телефону. Это он нашёл меня в Финляндии. Он торговался, предлагал варианты сделки, оплаты. Катя была у него на побегушках.
— Где сейчас девушка?
Прежде чем ответить, Канарский извлёк из нагрудного кармашка серебряный брегет и отщёлкнул крышку.
— Уже час как в Хельсинки, — со вздохом сказал он. — Если бы я знал, капитан, что монеты идут по мокрому, никогда бы не взялся за это дело.
Антон кивнул. Из досье Канарского следовало, что тот сторонник гуманных форм мошенничества и контрабанды.
— Так я могу покинуть берег отечества? — с беспокойством спросил Канарский.
— Да, — твёрдо сказал Антон, возвращая свёрток с бутылкой. — Счастливого пути, гражданин Мякинен. И постарайтесь подольше не приезжать на родину.