— Пресвятая Богородица! Я думал, что такие больше не находят, — послышался наконец голос Канарского, явно взволнованный.
— А он и есть дореволюционный, — вставил Гройсман. — Можно сказать, осколок империи. Посмотри, Пётр, чистый дюшес!
— И сколько же продавец просит за осколок империи?
— Разговора не было. Но, что-то мне подсказывает, что таки дорого. У старого бедного Исаака нет таких денег.
— Скинем монеты, деньги будут, — заверил Канарский. — Упускать такой шанс нельзя.
— Очень правильно, — отозвался Гройсман. — Представляешь, Петя, какой кипиш вызовет эта штуковина на любом европейском аукционе? Готов сброситься напополам: даю тридцать процентов.
— Давно хотел спросить тебя, Исаак Маркович, — после паузы спросил Канарский. — Зачем тебе столько денег?
— Мне не нравится здешний климат, — с печальным вздохом сообщил Гройсман. — Я долго думал Пётр, где Моисей на самом деле сорок лет водил мой народ? И я понял: он шёл как раз через Россию. Иначе, чем объяснить, как мои предки оказались именно здесь. Это историческое недоразумение, Пётр, пора исправить. Ещё полгода, и я увезу всех своих на историческую родину, куда-нибудь под Тель-Авив или Хайфу.
— Понятно, — теперь уже вздохнул Канарский. — А мне наоборот, хотелось бы жить здесь, на родине, а приходится торчать на чужбине. Когда Лимбах идёт на встречу?
— Сегодня в девять. Гостиница «Талисман», на Васильевском.
— Что ж, удачи. И сразу позвони мне, Исаак, о результатах.
— О чём ты говоришь, Пётр! Как только Мойша выяснит за монеты, я тут же выйду в эфир.
Послышался скрип стула, звяканье потревоженных бокалов и удаляющиеся шаги.
— Всё, Гройсман ушёл, — подытожил Антон. — И нам, Кирилл, тоже, пора.
— Скажите толком, — взмолился лейтенант, — о чём они столько времени тёрли?
— Некогда, — бросил ему Антон. — Расскажу по дороге. Твои архаровцы пасут сейчас Гройсмана?
— Ясен пень, — отозвался лейтенант. — Ещё со вчера.
Антон подал знак официанту и, отсчитав нужную сумму, бросил купюры на белоснежную скатерть.
— Да куда едем-то, кэп? — нехотя поднимаясь, спросил лейтенант.
— На Васильевский. Отсюда, кажется, недалеко…