Василиса Романовна в широком голубом халате, рукава которого соскользнули до плеч, сидела перед небольшим трюмо, тонким мизинцем подкрашивала губы. Глаза у нее были злые. Увидев Тоню, она обернулась с улыбкой, но улыбка эта показалась девушке деланной, нарочитой. Тоня заторопилась.
В воздухе висела тончайшая снежная пыль. Выпавший ночью снег выровнил землю, прикрыл рытвины и кочки. Деревья и кусты обросли инеем, точно белым мехом.
Анатолий Петрович поискал, куда бы бросить окурок. Кругом стояли ровные сугробы. Он покрутил головой, усмехнулся, засунул окурок в спичечную коробку.
— Живешь и не замечаешь красоты. А вот она, перед глазами!
— Это оттого, что у вас профессиональная болезнь. В землю глядеть привыкли, а гляньте-ка повыше, — звенела из-за деревца Тоня, осторожно обирая губами с веточки разлетающийся снег. И неожиданно, сузив серые, ставшие хитрыми глаза, пожалела:
— Попало вам сегодня, да? Опять вернетесь ночью, опять будете читать до утра роман под названием «Эксплуатация месторождений»? Вы сухой, совершенно сухой и любите одни вышки. Впрочем, папа прав. Он говорит, вы — «железный мужик» и все.
— Люблю вышки, говоришь? Не только вышки. Люблю, например, такую вот погоду. — Он улыбнулся, поднял голову. Несколько минут шли молча. — Еще люблю хорошие книжки. Видела мою библиотеку? Не терплю засахаренных героев и прочего такого ни в книгах, ни в жизни не люблю. Особенно в жизни. — Он сердито замолчал. — Я вот посмотрел сегодня, как ты работаешь, и обрадовался. Обрадовался, что не занимаешься отпиской, а думаешь, ищешь. О человеке писать всего трудней, но уж коль скоро взялся писать о нем, так пиши так, чтобы он весь виден был… Не тащи на бумагу все, без разбору. Так-то, Толечка. А ты говоришь, «железные мужики» влюблены в одни вышки… Ну, вот и пришли… Тебе направо. Когда вернусь? Да часов в шесть. Иду перед городским комсомолом выступать. Расскажу им сказку о нефти.
— Сказку?
— Конечно. А вот это не сказка разве? — Красин нагнул ветку, отпустил ее, и с нее каскадом посыпался на разгоряченное лицо свежий снег.
— Ну, иди. Запомни только: не одни писатели любят сказки — «железные мужики» тоже любят их…
*.*.*
Медленно плывет над городом морозная ночь. В форточку не видно ни одной звездочки, да их и нет. Резкий, холодный ветер кружит поземку. Стекла затянуло снизу доверху — ничего не видать. Неслышно идет ночь. На узеньком диване задремал «Князь Игорь». Рядом с подушкой — книга, заложенная притупленным карандашом. Тоня встала, подколола скрепкой исписанные крупными каракулями листки, посмотрела на спящего. Устал. А сколько книг, сколько дел еще впереди! Не успеешь перевернуть последнюю страницу, не кончишь очередного дела, а уж поджидают тебя другие книги, новые дела. Тихо бредет ночь. Яблоневым цветом осыпаются снега, тают звуки, и кто-то невидимый спрашивает: а «железные мужики» тоже любят сказки?..