— Медведев! Превентор наладить не удалось? Не закрыли? Кто дежурил вчера во вторую? Петин? Как же он промазал, черт старый? Я напоминал сменному инженеру: утяжелите раствор баритом.
Красин и Медведев двинулись к буровой. Чем ближе они подходили, тем оглушительнее становился рев вырвавшейся из подземного плена воды. Стоя около Медведева, Красин кричал ему в самое ухо.
Желтоватая толстая струя била в небо и низвергалась на соседние вышки, на оборудование. С грохотом водопада она шла вниз, по откосу, в левый рукав Волги, откуда питался городской водопровод. «Так вот оно что!* — сообразила Тоня. Ей представились перекрытые водопроводные краны, остановившийся хлебозавод. Она даже почувствовала во рту острый нефтяной привкус солоноватой воды.
Красин, по-прежнему в сопровождении маленького круглого Медведева, двинулся к группе рабочих, без дела толпящихся невдалеке.
Круглый человечек, указывая в сторону грохочущего водопада, что-то объяснял. Красин, стоя в стороне со сменным инженером, чертил на крышке папиросной коробки. Подошел Медведев, не торопясь взял коробку и двинулся к вышке, увлекая за собой людей.
Люди, накинув на головы плащи, куски брезента, все, что имелось под рукой и могло защитить от обжигающе ледяной воды, боролись с бросающейся на них лавиной.
Перескакивая через разводья намокшего снега, Тоня бродила в этой сутолоке, прислушиваясь к разговорам, украдкой что-то записывая.
Вода оказалась сильней железа. Установить превентор так и не удалось. Зато произошло нечто другое. Лихорадочная жизнь промысла, напоминавшего растревоженный муравейник, вдруг наполнилась единой мыслью, единой волей. Исчезли суета и неорганизованность, хотя бегали и кричали не меньше, чем прежде. Тоня давно потеряла из виду Анатолия Петровича, но слышала кругом обрывки его приказаний, повторяемых десятками людей.
Шесть часов клокотала вырвавшаяся из плена вода. И вдруг все стихло. Наступила неестественная и неожиданная тишина. Красин, с трудом отрывая ноги от земли, подошел к машине, вытер лоб рукавом грязного тулупа.
— Ну, обуздали. Едем, Тонечка!
Примостившись на жестком заднем сиденьи, спал привыкший к беспокойной своей жизни шофер. Тоня переглянулась с Красиным, приложила палец к губам. Потом села за руль, указала ему место рядом с собой.
— Садитесь, садитесь. Не бойтесь, а канаву не угожу: папина школа! — И мягко стронула машину с места.
От этого едва ощутимого толчка шофер вскочил, подхватил падающую шапку.
— Ну и казак! — захохотал Красин. — Из-под него коня уводят, а он спит! — Красин смеется с удовольствием, откинув голову назад. Смех освежает, действует бодряще. И все вокруг становится милым: и курносое заспанное лицо шофера, и прикрытая снегом еще недавно скучная степь. Он пристально взглядывает на Тоню. Она сидит немного согнувшись, сосредоточенно смотрит вперед…