— Бахталэс! — поздоровался я, не особо удивившись встрече.
Я даже обрадовался его появлению. Бывалый человек не помешает. А цыган, он бывалый вдвойне, а то и втройне.
Мой жеребец тоже обрадовался новым спутникам, особенно спутнице. Вон, уже начал строить глазки кобылке, морщить ноздри, а та делает вид, что не замечает. Да куда ты дура от нас денешься? Опомнится не успеешь, как станешь мамкой гнедого жеребенка!
Ни у седла, ни за спиной у Зарко не было видно никакой поклажи. Цыганский пояс, конечно, волшебная штука — в него (и за него!) можно затолкать множество полезных вещей, начиная от кресала, ножей и заканчивая медведем в шерсти, но провизии туда много не наберешь. Стало быть, придется нам брать конокрада на довольствие. Правильно сделала Курдула, что собрала еды на две недели. Цыгане поесть мастера, особенно на дармовщину.
— И тебе, доброго утра, — кивнул цыган. Посмотрев на меня, слегка скривился. — Зачем тебе баро Артакс кастрюля на голове?
— А чтобы ты спросил, — буркнул я, немного обидевшись за свой шлем.
— Так я и спросил — зачем тебе голову прятать? Жара будет, голову напечет, мозги расплавятся, — не унимался Зарко. Высмотрев под плащом кирасу, зацокал языком: — Ты на войну собрался?
— Я же тебя не спрашиваю — почему ты штаны синие носишь и жилет красный, хотя конокрадам положено незаметными быть.
— Привычка, — сообщил Зарко. — Мы, цыгане, народ кочевой. Но так бывает, что ромала — особенно старый, с коня упадет, как его в траве углядишь? Вот мы и носим яркое, чтобы издалека было видно. А еще говорят — наш народ из далеких земель пришел, где яркое носят.
— Вот ты и объяснил, — улыбнулся я. — У вас привычка, у меня тоже привычка.
Отстав от меня, Зарко решил поупражнять острый язык на Томасе, мрачно посматривающим на нового спутника.
— Помнишь меня?
— Еще бы, тебя, подлеца не помнить! — насупился конюх и огрызнулся. — Ворюга!
— Сам господь нам немножко воровать разрешил! — лукаво усмехнулся цыган.
— Так он вам немножко разрешил, — проворчал конюх. — А вы всё, что ни попадя крадете.
Байку о том, что цыгане украли гвоздь от Креста Господня, а Бог им за это разрешил иногда воровать, я слышал не раз. Кто ее выдумал — сами ромалы, кто — то другой, никто не знал, но цыганам эта история нравилась.
— Что, старый, порастрясешь кости? Может, к седлу привязать? — глумливо поинтересовался цыган.
— Сам — то ты, тоже не больно молодой, — обиделся конюх. — Как и дожил — то до таких дней, ворюга старый?
— Неужели и у тебя коня украл? — догадался я.
— Лучшую кобылу рыцаря Йоргена свел, — сплюнул Томас. — Не Йохана, а еще старого Йоргена, деда госпожи Кэйтрин. — Осмотревшись по сторонам, предложил: — Господин Артакс, может, прибьем ворюгу? Дайте ему разок по башке, а я добью. Я бы его сразу и прикопал. Вон, рядом с теми, — кивнул он на холмик, проросший свежей травой, под которым лежали обидчики Курдулы. — Или припрячем, а после закопаем.