— Ишь, как оно бывает, — хмыкнул цыган, но смеяться не стал.
— Еще и не так бывает, — подтвердил я. Посмотрев на цыгана, кивнул на поле, где лежали тела и бродили осиротевшие кони. — За тобой приходили?
Цыган почесал затылок, пытаясь сдвинуть отсутствующую шляпу и начал юлить:
— Почему же за мной? Может, тебя разбойники решили ограбить? Увидели — конь хорош, следом и пошли. Ты же все время мощной трясешь, чего не ограбить?
— Зарко, я могу и обидеться, — пообещал я. — Уж мне — то ты можешь не врать. Это не разбойники, а солдаты.
— Да кто врет — то? — сделал цыган еще одну попытку выкрутиться. — С чего ты взял, что они за мной?
Ну, что тут поделать? Не бить же мне старого, выколачивая правду. Чёрт с ним. Я отвернулся и пошел прочь, раздумывая — что теперь делать с телами и лошадьми? И как быть с Томасом?
— Э, капитан, хватит сердиться, — догнал меня цыган. — Скажу я тебе, скажу, спрашивай.
— Я уже спросил, — резко сказал я. — Это солдаты. И не простые солдаты, а жандармы. Чьи они — герцога Силинга?
— Его, — подтвердил Зарко со вздохом. — Я их позавчера увидел, люди сказали — меня не только бургомистр ловит, а сам герцог. Что бургомистр — тьфу и растереть, он меня целый год под собственным носом ловит, еще год ловить станет. А вот если герцог людей послал, те не успокоятся, пока не поймают. Решил, что бежать мне надо, укрыться. А тут и тебя встретил. Дай, думаю, с умным человеком поговорю. Да и долг у меня — может, этот долг чего и подскажет? Значит, выследили они меня, следом поехали. А я решил, что хоть в Шварцвальде от герцогских псов укроюсь.
— Браво! — суховато отозвался я, похлопав в ладоши. — Спасибо тебе, друг Зарко, огромное! Ты меня врагом герцога сделал. Вот, не ожидал от тебя. Томас — выживет, или нет, не знаю.
— Прости, баро! Хочешь, на колени перед тобой встану? Ни перед кем не вставал, перед тобой встану!
— Нет уж, чего не надо, того не надо. Перед Курдулой будешь на коленки падать. Если старик помрет — будешь ей пенсион платить.
Самое странное, что настоящей злости у меня не было. Зараза, конечно, Зарко, но было в нем что — то такое, необъяснимое — какое — то потрясающее, прямо — таки кошачье обаяние. С ним, как с котом, когда тот напакостит, думаешь — убил бы, скотину такую, а он подойдет, помырлыкает, потрется о тебя мягкой шерсткой и все простишь…
— Сволочь ты старая, — устало проговорил я. — Точно — возьму тебя как — нибудь и утоплю. Чего у герцога — то украл? Кобылу или жеребца любимого?
— Так вон ее и украл, — широко улыбнулся Зарко, кивая на подругу Гневко. — Мне твой гнедой в душу запал, хотел его сразу украсть. Ну, сам знаешь, не получилось… Тогда и решил — добуду себе жеребенка из — под гнедого и стал кобылку присматривать. Ромалы сказали — у герцога Силинга гнедая кобыла, тот в ней души не чает. Ну, я ее из конюшни увел, да сюда привел. А уж момент выбрать, кобылку с твоим жеребцом свести — пара пустяков. Если бы сразу твоего Гневко украл, не пошел бы кобылу красть, а герцог бы своих людей не послал.