Я пожалел, что у нас за двоеженство могут повесить. Взял бы себе в жены обеих — и Кэйтрин и Папушу. А что такого? Но представив воочию — как это будет выглядеть, если я и на самом деле стану мужем двух стервочек, вздрогнул. Не тот у меня уже возраст, ой не тот! И помоложе был бы — все равно не надо! Пожалуй, правильно, что можно иметь только одну жену. А с Папушей что — нибудь можно придумать. Если дать девке хорошее приданое — а уж я постараюсь! — женихи в очередь выстроятся, а мы с Зарко еще и выбирать будем — кто подойдет на роль мужа для нашей красавицы.
— А замуж хочешь? — поинтересовался я. — Нет, всерьез спрашиваю?
— Э, гаджо, давай не будем. Пойдем, искупаемся, — предложила Папуша и, вскочив, побежала к ручью.
Ручей был мелким, его глубины хватило только до пояса цыганки. В свете восходящего солнца обнаженная фигура была чудесной, просто сказочной, а русые, волнистые волосы, спускающиеся почти до самых бедер, делали девушку похожей на наяду или русалку!
Внезапно, девушка вскрикнула, захлопала руками и упала. Я поначалу не понял, что случилось — показалось, что она просто оступилась, может быть, повредила ногу. Но потом я увидел, что из воды торчит чья — то голова, похожая на голову огромной лягушки, а цыганка пытается сопротивляться огромным лапам. Я не часто куда — то хожу без оружия, но здесь был именно тот момент, но главное — беззащитной была женщина, с которой я был сегодня ночью. Не было даже камня, какой — нибудь палки. Единственное, что я смог сделать — подбежать и, резко оттолкнувшись, подпрыгнуть, ударив обеими ногами по голове монстра.
Под моими ногами что — то чавкнуло, завыло, но монстр выпустил девушку, а я, ухватив Папушу за руку, вытащил ее на берег, взвалил на спину и бегом побежал к костру.
Уложив цыганку, вытащил меч из ножен и метнулся обратно, даже не соизволив надеть штаны. Не знаю, что за чудовище оказалось в ручье, но оставлять за спиной живого монстра нельзя.
Мы столкнулись с чудовищной жабой, когда я спускался к ручью, а она медленно выкарабкивалась наверх. Я не знал — что станет делать земноводное — плеваться ядом, кусаться ядовитыми зубами или просто, сжимать челюсти, а проверять не хотелось. Так же как жаба, я был защищен лишь собственной кожей, но у меня было одно очень весомое преимущество — стальной клинок. Я не пошел в лобовую атаку, а отошел в сторону.
Ни разу в жизни не доводилось рубить чьи — нибудь головы. Даже не каждый палач способен смахнуть голову с плеч, хотя шея у жертвы не прикрыта доспехами, а голова спокойно лежит на плахе. Те хвастуны, что таскали с собой отрубленные головы врагов, рубили их потом, после боя, когда можно наступить ногой на тело и не боятся, что меч застрянет в шейных позвонках.