А вот тут она попала в самую точку! Мой университетский приятель Енох Спидекур, прозванный Енотом за вытянутую рожицу и узкие глазки, все свои сочинения писал только в подпитии. Врать не стану, пьяным до поросячьего визга его никто не видел, а трезвым — тем более. Говорят, именно он считал шары на защите моей магистерской диссертации. Сам я не помню… Верно, белые у него двоились, а черные куда-то запропастились. Спидекура я не видел лет двадцать пять. После университета наши пути разошлись. Я подался в наемники, покрыв родовой герб позором, а он стал светилом науки.
— Господин Артакс, — вмешалась в мои воспоминания фройляйн Кэйтрин. — Вы хотели со мной поговорить? Я вас внимательно слушаю.
— Не знаю, с чего бы начать, — честно признался я, усаживаясь подальше от фройляйн.
— Верно, вы хотите обсудить сроки свадьбы? Мне кажется, с этим не стоит спешить. Мне нужно сшить свадебное платье. Опять же, — кивнула Кэйтрин на пуховые подушечки, — нужно принести в дом хоть какое-то приданое. Понимаю, что с вашими деньгами купить можно все, но есть еще и традиции. Обычно приданое запасают лет с десяти. Когда были живы мои родители, мое приданое занимало пять сундуков!
— Фройляйн, вы мне сказали, что готовы выйти за меня замуж только ради усадьбы?
— Если у вас плохо со слухом, могу еще раз это повторить.
— Стало быть, если вы получите усадьбу, то я вам не нужен? — уточнил я.
— Что вы этим хотите сказать? — насторожилась Кэйтрин.
— Да ничего особенного, — пожал я плечами. Вытащив из сумки купчую, бросил ее на постель. — Вот, фройляйн Йорген, это ваша усадьба. Забирайте ее с домом, конюшней и всеми потрохами в придачу.
Фройляйн Йорген недоверчиво взяла в руки бумаги. Полистала все три страницы — саму купчую, где оставались автографы фрау Йорген и ростовщика, реестр с описанием недвижимого имущества. Сглотнула…
— Господин Артакс, нужно сделать передаточную надпись. Надеюсь, вы умеете писать?
Я сделал обиженный вид:
— Фройляйн Йорген, судите сами — на кой хрен мне писать? Все, что мне нужно было — поставить крестик, когда выдавали жалованье.
— Ну, ничего, — отмахнулась фройляйн. — Сама напишу.
Фройляйн опустилась на колени. Я испугался — не передо мной ли, но оказалось, ей нужно было извлечь из-под кровати небольшой сундучок. Вытащив из тряпок и игрушек бурую склянку, девица глухо застонала. За столько лет чернила успели высохнуть.
Фройляйн Кэйтрин кинулась к очагу. Вытащив комок сажи, помяла, поплевала в ладонь. Ткнула туда пальцем, мазнула по полу — проба пера! — потом по табурету.
— Вот и чернила! — торжествующе продемонстрировала фройляйн чёрную полосу. — А перьев у нас много. Сейчас очиню.