— Герцог против твоего дядьки лучников поставил, — досказал я, а Дыр — Тыр лишь вздохнул.
— Слушай, а почему ты сюда пришел? — спросил я. — Год здесь торчишь, а если бы дальше никто не нанял? Поймали бы тебя, запрягли. Рек тебе мало?
— Мне здесь место выделено, — солидно пояснил Дыр — Тыр. — Батюшка меня сюда привел. Сказал — мост здесь рано или поздно восстанавливать станут, вот и нанимайся на работу. Я по деревням прошелся — а все отмахиваются. Мол, у самих денег нет. Будет хозяин новый, к нему иди. Ну, я тогда в лес и ушел, ждать стал. Мужики на днях приходили, полталера за работу сулили. А я решил, что неспроста это. Может, хозяин появился? Дождался.
«Вот ведь, жуки — навозники, — беззлобно выругал я своих арендаторов. — И меня «подоили» бы и парня бы обделили. Но, таковы уж крестьяне, что с них взять?»
Нам с гнедым было пора возвращаться — были какие — то дела, о которых мне вчера говорила Кэйтрин и их обязательно нужно решить до обеда, а еще надо вывести Гневко наверх. Можно бы и тут, но слишком много камней, а мне не хотелось рисковать.
— Где бы нам бережок пологий найти? — поинтересовался я.
Дыр — Тыр, вместо ответа, взвалил гнедого на шею и побежал наверх. Я даже не успел опомниться, как шойзель оказался на берегу.
К тому времени, пока я вылез на берег (не молоденький по камням скакать!), нового работника уже не было. Наверное, помчался закупать инструменты. Гнедой, при моем приближении, нервно пристукнул передним копытом…
— Не переживай, никто не узнает, зато быстро, — утешил я Гневко, понимая, что тяжело было боевому коню висеть, словно овце на шее пастуха.
В ответ гнедой что — то глухо пробурчал, но стремя подставил.
В усадьбе меня уже ждали. У дома отиралось человек десять крестьян и Кэйтрин, выражавшая крайнюю степень недовольство. Она и так ходила с кислой физиономией, но сегодня превзошла самую себя — словно съела два фунта лимонов. Обиделась, что вчера мужики потребовали, чтобы их спор разрешал сам хозяин земли, а не его невеста… Мол, при всем уважении к старой и, будущей госпоже — это не ее дело.
Я еще не настолько вошел в роль хозяина, чтобы здороваться, не слезая с седла. Помнил, по прежней солдатской жизни, что у крестьян существуют традиции и правила. Сидящего в седле человека они будут уважать и бояться, но вот искренними не станут. С пешими — то они тоже не шибко искренни, но все — таки.
— Ну, господа селяне, о чем спор? — весело поинтересовался я, выбирая взглядом самого старого. — Говори, уважаемый … Уж прости, что имя твое не знаю.
— Кифер я буду, ваша милость, — поклонился дед, польщенный оказанным вниманием.